Надушенный рукав

— Я слежу за тобой, — предупредила Ясуэ, сгребла Рэйко за шиворот и поставила на ноги. — Вспомни это, когда снова захочешь сунуть куда-то свой нос. — Она подтолкнула Рэйко палкой. — А теперь я нагружу тебя работой, чтобы ты не успевала пакостить.

Вот у нее уже и враг появился, уныло подумала Рэйко. И все-таки она надеялась продержаться здесь достаточно долго, чтобы выяснить правду о смерти главного старейшины Макино.

15

— Раз уж вам понадобилось заниматься актером, может, начать с того места, где он играет? — спросил Ибэ Сано, когда они и их свита ехали по театральному району Сару-вака-то. — Мы только что проехали мимо Накамура-дза, если вы не заметили.

Он махнул рукой в сторону театра. На фасаде висели афиши с изображением Кохэйдзи и названием пьесы: «Любовные похождения самурая из Эдо». Здесь и возле других театров у будок, где продавались билеты, стояли в очереди мужчины и женщины. Песни, смех и хлопки доносились из окон второго этажа.

— Мы направляемся в театр, где Кохэйдзи начинал карьеру, — ответил Сано.

У него было предчувствие, что там они узнают больше, но он не собирался объяснять это Ибэ или людям властителя Мацудайры, которым хотелось, чтобы он следовал не своей интуиции, а их указке. Сано привел свою компанию в Кобики-то, малый театральный квартал. Здесь театры были маленькие и обшарпанные, зрители исключительно мужского пола. Мужчины наводняли чайные, пили саке, играли в карты и ставили на петушиные бои. Зазывалы ловили на улицах клиентов, ищущих удовольствий. Хозяева чайных выскакивали поприветствовать Сано и его спутников.

— Не хотите компанию на ночь?

— Я могу подобрать вам самых красивых актеров!

— Один золотой — и он ваш, от занавеса и до самого утра!

Сано знал, что район Кобики-то славился как место встречи приверженцев мужской любви. Здесь получали доходы больше от мужской проституции, чем от продажи билетов. Совсем еще подростки роились на улице, предлагая бесплатные билеты в надежде заманить мужчин на свои спектакли. Мужчины выкрикивали непристойные предложения мальчишкам, которые свешивались из окон вторых этажей. Сано вежливо от всего отказывался, хотя парочка его спутников смотрела на юнцов с интересом. Может, каким-то актерам и правда нравилось заниматься любовью с мужчинами, но Сано понимал — молодые неизвестные артисты зарабатывали так мало, что, не продавай они свое тело, умерли бы с голоду. Итак, Кобики-то служил плотским раем для богатых мужчин, которые любили мальчиков.

У театра Овари Сано и его компания спешились и передали заботу о лошадях помощникам конюхов. У грязного деревянного здания околачивались полицейские, готовые успокаивать драки, которые часто случались между мужчинами, ссорившимися из-за любимых актеров. Войдя в театр, Сано обнаружил, что спектакль уже идет. На поднятой сцене, освещенной через отверстия в потолке и с изображением леса на заднике, актер в крестьянских лохмотьях задушевно пел дуэтом с оннагата, исполнителем женской роли, одетым куртизанкой. Музыканты выдавали фальшивый аккомпанемент. Вдоль стен и в кабинках перед сценой сидели мужчины. Зрители то и дело разражались хриплыми одобрительными возгласами. Воздух отравлял дым курительных трубок.

Пока актер пел, в зрительном зале поднялся самурай.

— Эбисуя-сан! — выкрикнул он. — Вот залог моей любви к тебе!

Он вынул нож, отрубил себе мизинец и кинул его оннагате. Затем попытался запрыгнуть на сцену, но полицейские отбросили его прочь. Никому, казалось, не было дела до инцидента, не такого уж редкого в Кобики-то. Представление продолжалось. Когда занавес опустился, зрители повалили из театра. Сано подвел своих сторожевых псов и сыщиков к пожилому мужчине, который стоял у сцены.

— Вы владелец? — спросил его Сано.

— Да, господин.

Плечи мужчины были задраны до самых ушей, белые пучки волос окружали лысую макушку. Он крикнул актерам, которые бездельничали и курили на сцене:

— Не стойте столбами — смените декорации для следующего спектакля!

Актеры, явно служившие и в качестве рабочих сцены, начали двигать задник. При этом Эбисуя, исполнитель женской роли, не выпускал из накрашенных губ курительную трубку.

Владелец обратился к Сано:

— Чем я могу вам помочь?

Он говорил вежливо, но на лице его застыло кислое выражение.

Сано представился.

— Меня интересует актер Кохэйдзи. Мне нужно ваше содействие.

— Простите, но я не помню актеров по именам.

— Верно, — сказал Эбисуя Сано. Он сменил женский фальцет на глубокий мужской баритон, который странно контрастировал с женским костюмом. Эбисуя дернул подбородком в сторону владельца. — Память у него ни к черту. Кохэйдзи работал здесь, пока не перешел в Накамура-дза, где переключился с девичьих ролей на самурайские.

Сано заинтересовался. Значит, когда-то Кохэдзи был оннагатой. Может, он все еще играл женщин, например, в частном порядке, если не на сцене? Оторванный рукав с места преступления принадлежал кимоно Окицу, но кто носил его в ночь убийства Макино?