Наездница. Сожженная тобой

Горничная вскрикнула, забилась... и я наконец сбросила оцепенение, развернулась и пошла обратно, все быстрее, зажимая уши и ускоряя шаг, почти убегая из конюшни. Чувствуя, как мне становится хуже с каждой секундой, проведенной с ними наедине. Юбка подметала пол, и меня больше не заботило, услышат ли меня или нет.

Я вылетела на свежий воздух и почти столкнулась с Джеймсом, нетерпеливо заглядывающим в щель.

- Как, уже все? - он старалась выглядеть удивленным, но это не очень-то получалось. Глянув на мое перекошенное лицо, он прыснул со смеху.

- Ты видела их, да?

- Что... - я с трудом соображала, о чем он говорит. Вообще забыла о том, зачем пришла и что брат ждет меня снаружи. - ТЫ ЗНАЛ?!

- Знал ли я, что твоя служанка трахается с нашим любвеобильным берейтором? - кузен откровенно хохотал надо мной. - Да об этом знали ВСЕ, кроме тебя! Они встречаются в конюшне уже бог знает сколько времени!

Я оперлась о стену, чтобы не упасть. В груди поднимались обжигающие, раздирающие душу на куски волны боли и страдания. Перед глазами все еще стояла сцена, увиденная в конюшне. Как?.. Как это возможно? Брукс хотел МЕНЯ. Я была в этом уверена...

- И давно ты... в курсе? - слова давались мне с трудом. Горло обхватили тиски рыдания. - Еще до пари?

- Само собой, - оскаблился он. - А ты думала, почему я выбрал его? Прости, сестренка, этот орех тебе явно не по зубам. Похоже, у голубков все серьезно.

- Как ты мог?!

- А что не так? Леди О'Коннор сказала, что завоюет любого! О том, что предмет пари должен быть свободен, речи не стояло. Ты проиграла, Марс. Теперь ты моя.

Джеймс обхватил меня за талию и наклонился, прижавшись ртом к моим губам, и я с отвращением почувствовала прикосновение его теплого мокрого языка. Гнев прибавил мне сил — я оттолкнула его, вырвалась и согнулась пополам... Колючий, неудобный сгусток отчаяния под сердцем требовал выхода. Меня вырвало.

- Что за..? - кузен отошел подальше. - Тебе плохо?

- Уйди, Джеймс... - прохрипела я. - Ты мне противен.

Я плохо помню, как добралась до своей спальни. Мир окрасился в черное полотно, подсвеченное багровыми всполохами ярости. Меня продолжало выворачивать наизнанку, но теперь изнутри шла одна желчь, обжигающая горло ненавистью. Живот крутило от боли, а горло ремнем сдавливала паника, мешая дышать. Такое происходило впервые, я даже думала, что умру в этих жутких, отвратительных спазмах. Не боялась, нет — смерть казалась мне достойным завершением столь бесславной истории.

Пришедшая поутру Банни нашла меня в жутком состоянии. Приветствие заморозилось у нее на губах, когда я начала подниматься к ней из постели, растрепанная, с лихорадочно пылающими щеками и горящим ненавистью взглядом.

- Выметайся... Позови Моррисон!

Та вылетела из комнаты, и уже спустя пять минут около меня хлопотала няня, причитая и умоляя выздоравливать.

Прибывший к обеду доктор из Порт-Рэша поставил диагноз «отравление» и велел больше пить и сохранять постельный режим. Что ж, я и правда была отравлена, только не едой, а двуличностью Адама и служанки. Мой организм избавлял себя от их яда.

К вечеру стало легче. Я держала няню за руку и тихо плакала. Джеймс и Алисия прорывались в комнату, но Моррисон стойко держала оборону.

И хоть рвота сменилась слезами, ненависть по-прежнему пылала во мне, а вместо лихорадки трясла ледяная, расчетливая жажда мести.

Сперва я хотела уничтожить их обоих. Убить, сравнять с землей... Но поняла, что не смогу расстаться с Бруксом. Одна мысль о том, чтобы причинить тренеру боль и неприятности, заставляла сердце сжиматься от тревоги. Нет, я не смогу навредить тренеру. Но вот Банни...

Банни получит по заслугам. Я сделаю все, чтобы она раз и навсегда пожалела, что связалась с берейтором.

- Моррисон, - позвала я няню ближе к вечеру. Та целый день не отходила от моей постели, и лишь ближе к восьми переместилась на диванчик, чтобы отдохнуть.

- Как ты, милая? - старушка встрепенулась и потрогала мой лоб. Ее рука показалась мне обжигающе горячей. Вместо жара меня сковывал мороз.

- Мне лучше... - я села в постели и провела рукой по волосам — те превратились в длинный спутанный колтун. - Расчеши меня. А потом позови дворецкого. Нужно поговорить.

Та удивилась, но выполнила просьбу. Когда мистер Джозеф с поклоном и вопросом о моем здоровье появился в спальне, я почти снова чувствовала себя хозяйкой положения — дочерью графа, наследницей титула и состояния.

- Мистер Джозеф, вы почтенный человек, заслуживший уважение нашей семьи долгой честной службой...Отец много лет доверял вам. Но объясните, почему вы позволяете своим подчиненным творить непотребство на земле графа О'Коннора?

- О чем вы говорите, госпожа? - дворецкий слегка побледнел. Для него не было большего страха, чем страх разочаровать хозяев, которым он был предан всей душой.

- Я говорю о моей горничной, Джозеф. О Банни. Неужели вы не знаете, что она каждый вечер встречается с мужчиной?