Настоящая любовь и другие напасти

Никакие деньги, операции и чудодейственные пилюли не могли защитить Вирджила от старости и развития диабета, лишивших его единственного, что позволяло ему чувствовать себя полным жизни мужчиной. Уже задолго до встречи с Фейт он испытывал проблемы с эрекцией. Ничего не помогало. И тогда лишь невероятная гордыня и гигантское эго вынудили его смириться со следующим по рангу трофеем. Видимостью секса с женщиной намного младше себя. Гарантированный центральный разворот любой газеты.

Если совсем честно, нужно признать, что Фейт такое положение дел устраивало. Не только потому, что муж был старше на пятьдесят один год, хотя и это тоже — особенно поначалу. Но по большей части из-за ее нелюбви к неопределенности в плане секса. Никогда нельзя понять лишь глянув, хорош мужчина в постели или нет. Нет никакого способа узнать это, пока не станет совсем поздно, и трусиков на тебе уже нет.

До Вирджила в жизни Фейт было много парней и много секса. Иногда — действительно потрясающего. Иногда — просто ужасного. Секс для нее был словно коробка шоколадных конфет — ну да, она позаимствовала сравнение из «Форрест Гампа» — никогда не знаешь, что попадется. Фейт не нравилось все неопределенное. Нет ничего хуже, чем страстно желать что-то изумительное и заманчивое, а получить какое-нибудь отвратительное апельсиновое желе.

У нее не было секса с тех пор, как она вышла за Вирджила. Поначалу было трудно, особенно когда Фейт была молода и активна, но после нескольких лет воздержания она больше не переживала по этому поводу и теперь, после смерти мужа, сомневалась, что ее гормоны внезапно дадут о себе знать и ударят ей в голову. Да и просто не могла представить себя с другим мужчиной.

Звонок в дверь отвлек Фейт от ее размышлений о сексе и мужчинах. Она прошла через зал, ощущая босыми ногами прохладу итальянской плитки. Они с Вирджилом приобрели четырехспальный пентхаус в прошлом году, но появлялись здесь лишь в тех случаях, когда удобнее было остаться на ночь в городе. Почти весь дом был отделан мрамором и итальянским кафелем и обставлен в ультрасовременном стиле. Вирджил предоставил жене обставлять жилище, и Фейт остановилась на белой коже и целой горе красных и лиловых подушек. На нижнем уровне была терраса, выходившая на бухту Эллиот, а крыша представляла собой покрытый стеклом солярий, даривший прекрасный вид на город, каналы, полные судов, и национальный парк «Маунт-Рейнир» вдалеке.

Фейт открыла дверь, и мимо нее пролетел комок белой шерсти, стуча коготками по плитке. Хозяйка дома почувствовала нестерпимое желание сделать ставку.

— Мама. — Фейт посмотрела через плечо на белого пекинеса, вскочившего на белый кожаный диван: — И Пебблс. — Самая мерзкая собака в мире. — Ты могла бы позвонить.

— Зачем? Ты сказала бы не приезжать. — Валери Августина вкатила в пентхаус свой большой розовый чемодан, ее чрезмерно накрашенные губы поцеловали воздух рядом со щекой дочери.

— Не потому что я не хочу вас видеть, — возразила Фейт, закрывая за матерью дверь. — Просто у меня и минуты свободной нет. — Она прошла вслед за Валери и указала на кучу раскрытых книг на кофейном столике из стекла и нержавеющей стали.

— Что ты изучаешь? — Мать убрала выдвижную ручку в корпус чемодана и зашагала к кожаному дивану на своих пятидюймовых шпильках. Разумеется, розовых. В тон кожаным брюкам.

Валери взяла книгу и прочла:

— «Хоккей для чайников». Зачем ты это читаешь? Я думала, что ты продала команду.

— Я решила не делать этого.

Большие зеленые глаза Валери расширились, и она покачала головой, нарушая свой тщательно созданный образ Фары. Когда ей было семнадцать, кто-то сказал, что она похожа на Фару Фоссет. И Валери все еще в это верила.

— Что случилось?

Фейт не хотелось вываливать матери всю историю.

— Просто я решила оставить команду себе. — Она вспомнила о Лэндоне, как тот протягивал к ней руки, и о Тае Саваже, который встал у него на пути. Фейт была благодарна, что капитан оказался там. Благодарна, что он вмешался. Так благодарна, что почти простила ему, что Тай назвал ее «Мисс Январь» перед журналистами.

— Что ж, я рада. Теперь, когда старый ублюдок помер, нужно же тебе чем-то заняться.

— Мама.

— Прости, но он был старым. — Ни для кого не являлось секретом, что Валери не нравился Вирджил. Чувство было взаимным. Покойный муж Фейт обеспечил Валери приличное ежемесячное содержание, но существовали дополнительные условия, которые возмущали мамочку, даже когда она обналичивала чеки. Одно из них — не появляться в любой момент, когда ей вздумается. — Слишком старым для юной, прекрасной девушки, — добавила Валери, отбросила книгу на диван и подхватила собаку на руки. Пебблс посмотрела на Фейт черными глазками-бусинками, зарычала и щелкнула зубами, словно та пыталась вырвать у собаки из пасти кусок мяса. — О, тише! — сказала Валери и поджала губа, поднимая собачку, чтобы та облизала хозяйке лицо.

— Фу! Отвратительно.

— Мне нравятся «поцелуи» Пебблс.

— Она вылизывает свой зад.

Валери нахмурилась и сунула собаку подмышку:

— Ничего подобного. Она очень чистая.

— Пебблс писает в кровать.