Настоящие индейцы

Мои товарищи перестали задаваться глупыми вопросами и быстро разбирали рыбу. Моника налегала на кашу с овощами. Величественно подплыла Ида, я сжалась, ожидая, что сейчас она ляпнет какую-нибудь феерическую гадость, и я окажусь в дурацкой ситуации: меня же считают ее госпожой, а госпожа обязана наказать рабыню за дерзость. Но я ведь не могу этого сделать!

– В Средние века тебя сожгли бы за колдовство на костре из сырых дров, – заявила Ида. – Жаль, что сейчас нельзя этого сделать. Ты лжешь, ты на самом деле ничего не можешь. Вот приедут спасатели, и я подам на тебя в суд за унижение. Ты нарочно делаешь все, чтобы унизить меня. Потому что я офицер, жена и будущая мать, а ты никто, и ты мне завидуешь.

Я промолчала. На беду, одна из старух знала федеральный.

– Ты позволяешь говорить ей поносные слова?!

Я пожала плечами:

– Она носит ребенка, зачатого на священной земле. Духам нужен этот ребенок. Я терплю, потому что так пожелали Те, кто выше нас.

– Ах ты еще и моего ребенка хочешь отнять?! Да ты просто…

Ида схватила в горсть оставшихся у меня червей и тут же затолкала их себе в рот. Вскочивший Макс ничего не успел сделать, она уже жевала и торопливо глотала, выпучив глаза. Старухи оцепенели. Ида, которую Макс оттащил, вырвалась и схватила еще ягод. Я аж глаза прикрыла, представив, что сейчас начнется.

И точно.

Иду перекосило, из глаз полились слезы, она попыталась запить водой – но кто запивает водой лимон и перец?! В следующую секунду она неприлично резво побежала за дерево, ее вырвало.

Старухи переглянулись.

– Она сошла с ума, – тихо сказала я. – Давно, еще когда только узнала, что носит ребенка.

– Отдавать ребенка Духам тяжело. Наверное, Духи отняли у нее разум загодя, чтобы она не стравила плод и не спаслась через это. Чтобы она стала глупая и захотела родить. Да, Духи так делают, – согласились старухи.

Ида из-за дерева выкрикнула:

– Ты дрянь, извращенка! И вкус у тебя дурацкий!

– Конечно, – вдруг сказала ближайшая ко мне старуха, – ведь колдуны всегда едят ту еду, какую не могут другие. Потому они и колдуны. Скажи, великая колдунья, сыта ли ты, довольна ли? Мои рабы наловили много толстых червей, я поднесу их тебе.

– Да, – ответила я. – Принеси их. И два десятка птичьих яиц, от тех птиц, каких вы держите дома. Еще немного соли, меда и трав, какие вы едите обычно.

Черт, кажется, я начинаю входить в роль, потому что моя просьба не вызвала никакого удивления. Напротив, старухи обрадовались: ведь так легко, когда не надо угадывать желания колдуна. Опять же, насколько я поняла, моя просьба не казалась чем-то из ряда вон выходящим.

Давешний индеец, который все понял, уже укладывал камни для очага. Вокруг стало шумно, появились какие-то женщины и дети. Горка подношений у моих ног росла, мои товарищи повеселели, и стало казаться, что жизнь налаживается.

– Джен, – позвала я, – сейчас принесут теплую воду, тебе придется вспомнить медицинские навыки. Всем надо обработать раны.

– Я уже подумала об этом, – просто ответила девушка. – Как бы то ни было, надо пользоваться моментом. Неизвестно, что нас ждет завтра.

Она как в воду глядела.

* * *

Мы успели и наесться, и напиться, и переодеться в чистое. Наплевать, что оно индейское, главное, что свежее и не рваное. Ида, основательно поплакавшая, но не нашедшая сочувствия, уснула. Старухи натащили всяких мазей, Дженни обработала раны. Дольше всего пришлось возиться с Гаем Вероной. Он поначалу стеснялся, потом мы уговорили его, и я поняла, отчего он так упирался: пах превратился в сплошную рану, и Гай боялся услышать свой приговор.

– Ну, я не врач… – пробормотала Дженни, – но лечиться тебе придется долго. Очень долго.

– Есть ли смысл… – вздохнул Гай.

– Не знаю, – ответила Дженни. – Возможно, детей у тебя не будет.

– У меня уже есть дочь. Да разве в этом дело?

– А-а, – догадалась Дженни. – Нет, это-то вылечат. Шрамы останутся, но когда они кому мешали?

Старухи отчего-то забеспокоились. Та, которая знала федеральный, приблизилась ко мне и сказала:

– Великая колдунья, разреши наш спор. Люди говорят всякое. Говорят, что тебя взяли в плен на священной земле, в храме. И потому тебя надобно казнить со всем уважением к твоему сану. Другие говорят, что не в храме то было. Говорят, ты превратила восемь сильных мужчин в слабых женщин и велела убить их. За это положена казнь. Но еще говорят, что те мужчины знали – ты колдунья и тебя нельзя оскорблять. Ты убила их, потому что они оскорбили тебя. Но за оскорбление колдуна карают не только отцов, но и их первенцев. Мы не знаем правды. Скажи сама, как быть.

Я переглянулась с Сантой. В общем, терять нам нечего, нас уже приговорили.

– Я скажу. Я знаю обычаи. Я была в старом храме со своими слугами. За то, что Духи позволили мне там жить, я заплатила честную цену. Я привела туда много плохих людей, и я не прикоснулась к ним, Духи сами взяли их. А других плохих людей мы убили сами, но мой слуга знает слова, и Духи поняли, что мы убили плохих людей для них.

– Ты устроила Духам пир? Ты великая колдунья!