Наталья (московский роман)

— Прости, Наталья, — я сжимаю ее лицо так, что губы у нее сдвигаются. — Я виноват, сорвалось.

— Что ты, Санечка, я понимаю, это нормально… — она целует меня сжатыми губами, потом отклоняется и долго глядит на меня. Сколько всего в ее взгляде.

— Чайник, наверно, вскипел, ты голодный, — говорит она.

— Думаю, что да, — соглашаюсь я.

Она уходит и почему-то долго не возвращается с чайником из коридора. Потом возвращается, но без чайника. Я смотрю на нее.

— Ой, Саня, какая я рассеянная, чайник забыла…

Она даже смеется и уходит, не взглянув на меня.

Мы сидим и пьем чай. Она вкусно заваривает его. Как и все, что она делает, — вкусно.

— Наталья, ты хорошо заварила чай.

— Да? — она не верит.

— Да. Только еще бы сахара, уж если ты накрываешь.

Она встает и открывает дверцу шкафа. И натыкается. Он сидит на полке в одиночестве.

— Саня, кто это такой?!

— Я не знаю, кажется…

Она достает и глядит внимательно.

— Какой прекрасный мишка! Тебе его подарили?

— Нет, это я его собираюсь дарить.

— Кому, если не секрет?

— Это большой секрет, но если ты его никому не расскажешь…

— Нет.

— Есть такая девочка Натальинька, это для нее.

— Саня!.. Спасибо большое, правда, для меня?

— Да.

Она целует меня, развязывает целлофановый пакет и достает его оттуда.

— Саня, он похож на кого-то! — восклицает она. — Я теперь с ним спать буду.

— Думаешь, заменит?

— Да, по ночам, дома, — не понимает она.

Я еле сдерживаюсь, не улыбаюсь.

— Что, я что-то не то сказала? — Она прижимает медведя к себе. — Саня?

Я смеюсь.

— То ли я развращаю тебя… не успела получить медведя, как уже спать с ним собираешься. А как же я?

Смеется.

— Саня, какой ты пошлый, — она целует меня, прижав к себе медведя.

— Чай остывает, — говорю я.

Она любуется медведем. Потом задумывается.

— Как ты хочешь, чтобы я его назвала?

— Кого? — не понимаю я и думаю — неужели… — У тебя что, не…

— Какой ты глупый, Саня! Медведя!

— А-а, — облегченно вздыхаю я, — не знаю.

— Я назову его «Саня». Он будет тобой.

— Все время?

— Только в твое отсутствие, — она гладит его ухо.

Я наконец-таки наедаюсь, впервые за последние три дня.

Она задумалась и смотрит на меня.

— Что ты смотришь, Наталья?

— Мне нравится смотреть на тебя.

— Да? — я смущен.

Я целую ее руку, не занятую медведем.

Свет гасится, тлеет только огонек моей сигареты. Я не вижу ее лица.

Она садится ко мне на колени. Я едва успеваю отвернуть сигарету.

— Хочешь, я раздену тебя сама?

— Очень, всегда мечтал.

— Я правда, Сань.

— Я тоже правда, Наталь. У меня это даже — возбужденная правда.

Я чувствую, как в темноте она улыбается. Мы стоим обнаженные, и я обнимаю ее тело стоя.

— Я замерзаю раздетая, — тихо говорит она, касаясь моего уха.

Я отпускаю ее, поднимая на руки, чтобы пронести два шага.

— Саня, можно я возьму с собой медведя, — шепчет она.

— Он еще маленький для этого, Наталья!

Проходят мгновения, проплывают минуты, проносятся часы.

— А теперь можно я возьму медведя?

— Да. А разве ты его не взяла?

— Нет.

— Я и не заметил. А что же это тогда было?

Она отвечает, засмущавшись:

— Это я была.

Мы засыпаем в объятиях друг друга. И первое, что я чувствую, просыпаясь, — это ее голову на моей руке. Она не спит, не дыша.

— Наталья, — я поворачиваюсь к ней, накрывая ее грудь ладонью.

— Да, Саня, — она подается ко мне.

— Ты спала?

— Сначала.

— Потом?

— Потом слушала твое дыхание и боялась разбудить тебя. Ты так забавно дышишь во сне. Совсем как маленький.

Я сжимаю ее грудь.

— Саня, у тебя явно не детские объятья…

— Где твой миша?

— С другой стороны от меня.

— Среди двух мужиков…

— Да, — смеется она, — и оба одинаковые.

— Кого же ты предпочитаешь?

— Какой ты глупый, Саня! Конечно, тебя, — она умолкает.

— То-то же! — удовлетворенно откидываюсь на подушку я.

— Он-то со мной всю ночь будет… — добавляет она.

— Наталья, сколько времени?

— Выгоняешь уже меня?

— Нет, но поздно.

— Я остаюсь у тебя до утра.

— Как это? — не понимаю я.

— Очень просто, — отвечает она, — лежа. У тебя никогда женщины не оставались до утра, Санечка?

— Э… да… то есть… не… э.

— Саня, какой ты забавный!

— Ты правда можешь остаться, Наталья?

— К сожалению, я должна вернуться. Я тоже хоть раз хотела: встать с утра, приготовить тебе завтрак, дать его — в постель… и не вставать до вечера.

— Наталья, — я целую ее губы, подбородок, — спасибо за эти слова.

— Только слова, — грустно говорит она.

Снег на улице только по бокам, сугробами. Совсем поздно, ни души.

— Видишь, Наталья, так и не удалось мне искупать тебя в ванне с шампанским. Даже ванны нет.

— Но я это мужественно переношу. А, Санечка?

— Что это? Ванну или шампанское?

Она несет медведя под мышкой. Такой большой и такой рыжий. Мне не дает, чтобы я помог.

— Саня, я сейчас что-то скажу тебе, только отнесись к этому нормально. Ладно?

— Угу.

— Я завтра не смогу увидеть тебя. И мама вечером звонить должна.

Я смотрю внимательно на нее.

— Ну, Саня. Он хочет пригласить меня куда-то. Мне это совсем не надо. Но не могу же я сказать, что иду к подруге заниматься 8-го марта. Это семейный ритуал в течение пяти лет.

— Ты в девятнадцать вышла замуж?

— Да, — вздрагивает она от неожиданности.

— Не рано? — шучу я.