Наука Плоского мира. Книга 2. Глобус

Другим аспектом, более интеллектуальным, является переход к ограничениям реального мира (например, в кубизме) или попытки создания стилей, которые заставят нас изменить свое восприятие (профили лиц с обоими глазами с одной стороны у Пикассо). Сегодня широко распространены формы изобразительного искусства, в которых либо расставляются бумажные прямоугольники с различными текстурами, либо рассеиваются мелкие капли краски по какому-нибудь незатейливому принципу, или же в которых на свежий слой масла наносится угольная пыль, а потом сметается так, чтобы получился определенный образ. Все это радует глаз. Но почему? Чем они отличаются от естественных произведений, которые также приносят нам удовольствие?

В этом месте мы хотели бы совершить великий скачок и подвести Моцарта, джаз, прямоугольники с текстурами и угольно-масляные картины под единые рамки. По нашему мнению, сюда же вполне естественно должны войти наскальные рисунки, возраст которых позволяет нам заявить, что более чем достойны называться подлинно примитивными. Только мы не можем воспринимать их глазами и разумом современников первобытных художников. Та же проблема возникает в восприятии Шекспира: у нас больше нет ни ушей, ни разума – ни экстеллекта – времен Елизаветинской эпохи.

А теперь примем научную точку зрения. Рассмотрим, как мы воспринимаем свет, звук, прикосновения – все, что сообщают нам наши органы чувств. Но начнем с того, что они нам ничего не сообщают, – это урок номер один. В своей книге «Объяснение сознания» Дэниел Деннет весьма критично отозвался об образе сознания в виде картезианского театра[76] – когда мы воображаем себя сидящими в небольшом театре, находящемся в нашем разуме, где наши глаза и уши выкачивают из окружающего мира картинки и звуки. В школе нас учили, что глаз устроен как фотоаппарат, а картинка проецируется на плоскость сетчатки, но это еще не самое сложное. Сложности начинаются тогда, когда разные элементы картинки разными способами попадают в разные участки мозга.

Когда вы видите движущийся красный автобус, ваш мозг выделяет характеристики «движущийся», «красный» и «автобус» на довольно раннем этапе анализа – но последующее их объединение и создание мысленного образа происходит не так просто. Ваша картинка собирается из множества ключей и кусочков, и практически все, что вы «видите», существует только «там», в вашем сознании. Это совсем не похоже на телевизионное изображение. Оно не может мгновенно схватываться и обновляться, и почти все «детализированное» окружение строится как фон, перед которым находится объект, занимающий ваше внимание. Большинство деталей вообще не представлены в вашем разуме как таковые – это иллюзия, которую посылает вам ваш мозг.

Когда мы видим картину… только, опять же, мы ее не видим. Существует несколько способов заставить людей думать, будто они сами придумывают то, что «видят», и будто восприятие представляет собой нечто большее, чем простое копирование изображения с сетчатки глаза. В качестве примера возьмем слепое пятно на сетчатке, в котором собирается зрительный нерв. Оно немаленькое: его размер равен 150 дискам полной луны (это не опечатка: ста пятидесяти). Просто для нашего глаза луна не столь велика, как кажется, – и уж точно не столь велика, как ее все время показывают в кино. Мы «видим» полную луну гораздо более крупной, чем она «есть» (простите, но нам приходится прибегать к некоторым хитростям, чтобы отделить то, что содержит ваше сознание, от реальности, которая вас окружает), особенно когда она находится близко от горизонта. Чтобы оценить реальный размер ее изображения, вы можете убедиться, что оно равно размеру ногтя вашего мизинца, на который вы смотрите с расстояния вытянутой руки. Поднимите руку, и кончик мизинца с лихвой закроет луну. Таким образом, слепое пятно меньше, чем вы могли подумать, но все равно это приличный участок изображения на сетчатке. Однако мы не замечаем никаких пробелов в изображении, получаемом из окружающего мира, так как мозг заполняет недостающие фрагменты, основываясь на наиболее вероятных ожиданиях.

Но откуда он знает, что там должно быть? Он не знает, да ему это и не нужно – вот в чем суть. Хотя «заполнение» и «пробел» – традиционные для науки слова, здесь они, опять же, сбивают с толку. Мозг не замечает, что чего-то не хватает, значит, нет никакого пробела, который он должен заполнить. Нейроны зрительной коры – часть мозга, превращающая изображение на сетчатке в картинку, которую мы можем распознать и определить, – подключены между собой довольно сложным образом, усиливающим некоторые предрассудки восприятия.