Не называй меня Афродитой

– Не надо. – В его голосе звучала странная хрипловатая нотка, когда он прижался губами к ее глазам, осушая их. – Ты не можешь отрицать, что нас связывает влечение, – прошептал он. – Так что случилось прошлой ночью?

Афина не знала, что ответить. Ее спас появившийся за спиной Луки личный помощник.

– Твой телефон был выключен на время пресс-конференции. Я получил для тебя сообщение с виллы, – тихо сказал Сандро. – Мария просит срочно вернуться домой.

Глава 7

Шаги Афины эхом отдавались в холле виллы де Росси. Уединенный дом Луки с видом на озеро Комо, окруженный горами, показался ей райским уголком, где царили мир и спокойствие. Афина влюбилась в виллу с первого взгляда, а после трех дней, в течение которых она исследовала дом и гуляла по прекрасному саду, девушка чувствовала себя счастливой оттого, что сможет провести здесь год.

Но если судить по этим дням, она не так уж часто будет видеться с мужем. Лука показал ей огромную спальню со смежной ванной комнатой и милую гостиную с видом на озеро, а потом исчез.

Афина ужинала одна в великолепной столовой, обшитой деревянными панелями. Она спросила у любезного дворецкого по имени Джеомар, не сможет ли муж присоединиться к ней, и услышала в ответ, что граф – Афина лишилась дара речи, узнав, что у Луки есть титул, – очень занят.

Чем бы он ни был занят, это не имело отношения к работе. Она не могла застать Луку ни в его студии, ни в кабинете.

Персонал на вилле работал доброжелательный. Джеомар и его жена Елизавета, которая была поварихой и экономкой, говорили на приличном английском.

Лучи сентябрьского солнца проникали в окна, заливая холл золотым светом, и танцевали на портретах де Росси, висевших на стенах. У предков Луки были такие же классические, словно выточенные искусным резцом, черты лица и выражение легкого высокомерия, но Афина не увидела ни у одного из них интригующих янтарных глаз. На двух последних портретах были изображены мужчина и женщина с замкнутыми суровыми лицами, которые, как предположила она, были дедушкой и бабушкой Луки, а с еще одного портрета на нее взирала улыбающаяся женщина в ярко-оранжевом платье. Она была очень красива, с длинными черными волосами и слегка раскосыми глазами, и выглядела такой живой, что казалось, вот-вот спрыгнет с холста.

– Моя мать Беатрис.

Голос Луки был скрипучим, но при его звуках тело Афины мгновенно откликнулось. Она повернулась и увидела, как он входит в холл через дверь, которая обычно была заперта.

– Вижу, ты не можешь отвести от нее глаз. Она оказывала такой эффект на многих людей, особенно на мужчин, – сардонически продолжил он.

– Что с ней случилось?

– Она не могла жить без кокаина и водки. Горничная нашла ее у подножия лестницы в Монте-Карло. Экспертиза пришла к заключению, что она, вероятнее всего, упала и сломала себе шею. – Лука был бесстрастен, но на его подбородке дергался нерв.

Афина вздохнула.

– Какой ужас – для нее и для тебя, – мягко произнесла она. Она почувствовала, что смерть матери произвела на Луку глубокое и неизгладимое впечатление. – Она выглядит полной жизни…

– Моя мать была самой эгоистичной, зацикленной на себе женщиной, какую я когда-либо знал, а я знал их немало, – цинично добавил он. – Когда она была маленькой, родители потакали ей во всем. Повзрослев, она продолжала добиваться того, чего ей хотелось, ни о ком не думая.

– Когда ты стал жить с бабушкой и дедушкой?

– Незадолго до моего восьмого дня рождения. – В довершение ко всему мать забыла о его дне рождения, а ее родители не знали, когда он родился. – Моя мать переехала к любовнику, которому я мешал. Я редко ее видел.

Афина вновь окинула взглядом ряд портретов:

– Здесь нет портрета твоего отца.

– Дело в том, что моя мать не знала, кто он. – Лука пожал плечами. – У нее были смутные подозрения насчет крупье, которым она мимолетно увлеклась в Монте-Карло.

Лицо Луки исказила гримаса, когда он увидел, что Афина шокирована.

– Бабушка и дедушка были в ужасе оттого, что моя мать родила бастарда. Они считали – впрочем, их можно понять, – что хаотичный образ жизни и увлечение Беатрис наркотиками, спиртным и сексом без разбора бросают тень на семейный бизнес. Я стал живым доказательством того, что они допустили огромную ошибку в воспитании дочери. Поэтому вместо того, чтобы баловать, они заставляли меня ходить по струнке и лишали всего, что доставляло мне хоть какую-то радость, – мрачно усмехнулся он. – Мне нравилось в школе-интернате, потому что там не было Альберто и Виолетты. – Лука хрипло рассмеялся. – Став старше, я взбунтовался против их суровых правил. Они считали, что я стал плейбоем только потому, что унаследовал гены своей безответственной матери, особенно когда…

– Когда что? – спросила Афина, не дождавшись продолжения.

– Не важно.

Лука стиснул зубы, вспомнив гнев бабушки и деда, когда он привез свою незаконнорожденную дочь на виллу.

«Ты аморально ведешь себя и позоришь имя де Росси», – таков был приговор Виолетты.

Даже когда Розали был поставлен диагноз, бабушка и дедушка не интересовались незаконнорожденным ребенком бастарда…