Не считая собаки

— Сморчкового? — переспросил я. Наверное, ослышался. Сморчки разве на полях выращивают?

— Кабачкового! — рявкнул Каррадерс. — Овощи такие. И ничего смешного. Фермерша приняла меня за немецкого парашютиста и заперла в амбаре. Чего мне стоило выбраться, словами не рассказать.

— А новичок?

— Он перебросился прямо передо мной. Мыкался туда-сюда по Уорвикской дороге, не зная, куда податься. Если бы не я, свалился бы во взрывную воронку.

Невелика потеря, если честно. Новичок отвлекся наконец от Спивенса и по второму разу принялся терзать фонарик.

— Мы сюда два часа добирались, — закончил Каррадерс. — А ты, Нед? У тебя сколько попыток ушло?

— Одна. Меня сняли с барахолок, когда вы начали промахиваться.

— Каких еще барахолок?

— Леди Шрапнелл посетила свежая мысль, что пенек могли продать на устроенной собором благотворительной ярмарке — сбор средств для фронта и все такое. Или отдать в металлолом. Так что мне полагалось планомерно обойти все церковные и районные барахолки начиная с сентября. Ты, кстати, не знаешь, случаем, для чего нужны перочистки?

— Без понятия.

— Вот и я тоже. Семь штук уже купил. Два георгина, розу, котенка, ежа и два британских флага. Что-то ведь нужно покупать, а поскольку сеть ничего из трофеев обратно не пропустит, приходится незаметно подкладывать их на прилавок с галантереей. Перочистки хотя бы маленькие. Кроме розы. Эта была размером чуть не с футбольный мяч, бессчетные слои ярко-розового фетра с бледной каймой. Ума не приложу, зачем они нужны — продавать на барахолках? Куда ни плюнь, везде они — и на ярмарке в пользу эвакуированных детей, и на продаже выпечки для Противогазного фонда гражданской ПВО, и на Дне благотворительности Святоаннинского…

— Нед, — осторожно поинтересовался Каррадерс, — сколько раз ты перебрасывался за эту неделю?

— Десять, — подсчитал я. — Нет, двенадцать. Ярмарка осеннего урожая в Троицкой церкви, благотворительный базар женских курсов под лозунгом «Все для победы!», благотворительное чаепитие со сбором средств на «спитфайеры». А, и еще епископские жены. Тринадцать. Нет, двенадцать. К миссис Биттнер я не переброской добирался.

— Миссис Биттнер? Жена последнего ковентрийского епископа?

Я кивнул:

— Она еще жива. И по-прежнему обитает в Ковентри. Леди Шрапнелл отправила меня с ней побеседовать.

— И что она может знать про старый собор? Ее на момент пожара еще и на свете не было.

— Леди Шрапнелл кажется, что епископский пенек, если он не погиб в огне, могли засунуть куда-нибудь в кладовую в новом соборе. Поэтому она послала меня опрашивать епископских жен. Цитирую: «Мужчины понятия не имеют, где что лежит».

Каррадерс сочувственно покачал головой.

— И как, жены помогли?

— Они о нем даже не слышали, кроме миссис Биттнер. Но та сказала, что среди вещей, которые они паковали перед продажей нового собора, пенька не было.

— Так это же хорошо! — воодушевился Каррадерс. — Если он сейчас не найдется, значит, его просто не было тут во время налета, и можно передать леди Шрапнелл, что делать копию для церемонии освящения собора не нужно.

— Сам и передай, — не удержался я.

— Может, его вынесли заранее, чтобы не разбился? — предположил Каррадерс. — Как восточные окна.

— Это пенек-то? — переспросил я недоверчиво. — Шутишь?

— Да, ты прав. Такую вещь от фугасов спасать не будут. Викторианский шедевр! — Он содрогнулся.

— И потом, в настоятельском доме, куда отвезли восточные витражи, его нет. Специально туда ездил узнать у Люси Хэмптон.

— Хм. А не могли просто переставить где-нибудь здесь, в соборе?

Это мысль. Может, какая-нибудь из алтарниц, не в силах больше на него смотреть, задвинула пенек подальше в угол за колонну.

— Дался леди Шрапнелл этот пенек… Что она за ним гоняется? — поинтересовался Каррадерс.

— А за остальной ерундой она зачем гоняется? До этого она меня замучила надгробиями — нужно было списать все до единой надписи на всех могильных плитах и статуях собора, вплоть до безвозвратно утраченной могилы капитана Джервиса Скроупа.

— Органные трубы, — понимающе кивнул Каррадерс. — По всему Средневековью мотался их замерять.

— Вот. Поэтому на самом деле вопрос надо ставить так: зачем ей приспичило строить заново Ковентрийский собор?

— Ее пра-пра-пра-и-так-далее-бабка побывала в Ковентри и…

— Да-да, поездка изменила всю ее жизнь, а когда леди Шрапнелл наткнулась на дневник своей прародительницы, он изменил уже ее жизнь, и она решила восстановить собор точь-в-точь каким он был перед пожаром в честь своей пра-пра и так далее, и тому подобное. У меня эта история уже в печенках сидит. Как и присказка про то, что Бог…

— …кроется в мелочах, — подхватил Каррадерс. — Слышать больше не могу.

— А у меня самое ненавистное — «заглянуть под каждый камень». Ну-ка, давай вместе. — Я показал на край большого каменного обломка.

Каррадерс, нагнувшись, ухватился за противоположный край.

— Раз, два, взяли!

Мы столкнули каменюку через проход; прокатившись по инерции чуть дальше, она сбила остаток основания колонны.