Не убоюсь зла

Он обещал мне это, но все-таки не сдержался. Когда Цуркова нако-нец вывели из камеры, у него вновь отобрали конспекты и объявили об их конфискации. Как, Маркса?! После постановления прокурора?! Аркаша стал кричать, пытался вернуть свои записи силой. Менты схвати-ли его и потащили к "воронку". Цуркова доставили в Казань -- это пер-вая остановка на этапе, но дальше не повезли, а оформили протокол о сопротивлении тюремным властям и влепили еще два года лагерей -- на этот раз бытовых, где ему пришлось сидеть вместе с уголовниками. Не-задолго до этого три года лагерей за организацию материальной помощи семьям политзаключенных получила и жена Цуркова Ирина; лишь в конце восемьдесят пятого года Аркаша попал в ссылку, где и встретился с ней...

Если Цурков стал диссидентом в последних классах школы, то Бог-дан Климчак возненавидел советскую власть уже в раннем детстве, и для этого у него были серьезные причины. Родился Богдан на Западной Украине, до войны их село принадлежало Польше, а вскоре после войны стало советским. Это и решило судьбу Климчака: западную границу ему уже не суждено было пересечь.

Украинские националисты оказывали бешеное сопротивление совет-ской власти, но медленно, шаг за шагом, отступали под ударами армии и войск НКВД. Богдан тогда был ребенком и в этой борьбе не участво-вал, но когда в ближайшем районном городке взорвали памятник кому-то из вождей, в числе подозреваемых был арестован и его старший брат, после чего всю семью "врага народа" вывезли в Сибирь. Как самый страшный кошмар детства вспоминал Климчак этот переезд: битком на-битый запертый снаружи вагон, где люди оправлялись на глазах друг у друга, где трупы умерших оттаскивали в угол и складывали штабелями, где женщины рожали детей прямо на загаженном полу... Их привезли в тайгу и выбросили в снег.

-- Вон, видите бараки? -- сказали им. -- Там пилы и топоры. Рубите лес, сдавайте государству -- боритесь за жизнь.

Многие не выдерживали и умирали, но семья Климчаков выжила. А через несколько лет, в хрущевскую "оттепель", освободился из лагеря брат: оказалось, что его арестовали по ошибке. Стало быть, и родствен-ники его пострадали безвинно и теперь могли вернуться домой. Вся семья собралась ехать в родное село, лишь подросший Богдан, учивший-ся на геолога в каком-то сибирском техникуме, задержался с отъездом.

Богдан, в чем я после знакомства с ним убедился, был человеком ор-ганически не способным к притворству, он не умел скрывать свои чувст-ва. Поэтому в техникуме вскоре стало известно о его антисоветских на-строениях. В итоге он был уже "законно" арестован и отсидел шесть лет в политических лагерях по обвинению в антисоветской агитации и про-паганде.

В шестидесятые годы Климчак наконец-то возвратился в родные края, мечтая осесть на земле, обзавестись своим хозяйством. Но ферме-ров на Украине к тому времени уже извели, а одна лишь мысль о совет-ских колхозах была ненавистна Богдану. Русская речь, все более вытес-няющая украинскую, вызывала у него приступы бешенства. Созрело желание бежать подальше отсюда -- в Америку, Канаду, куда угодно, где он сможет выращивать овощи, разводить скот и -- писать. Да, этот крестьянский сын, не получивший систематического образования, мно-го читал и сам писал фантастико-политические новеллы на украинском языке.

Много лет вынашивал Богдан план побега, ездил на разведку к гра-ницам советской империи, изучал карты, расписания поездов, хроно-метрировал движение патрулей в пограничных районах -- и наконец решился. На какой-то забытой Богом среднеазиатской станции он спрыгнул с подножки вагона и два дня шел через пустыню к иранской границе. Точнее -- две ночи: на день он зарывался, как ящерица, в пе-сок, чтобы его не увидели с воздуха. Дойдя до первого ряда загражде-ний, Климчак попросту поднял проволоку и пролез под ней. Безумец! Он не знал, что электрический сигнал в то же мгновение полетел на ближайшую пограничную заставу. Сейчас там заведут машины и пере-хватят его в пяти километрах южнее, у второго ряда заграждений. Он не знал этого, он совершал дикие поступки -- и потому ему везло.

"Опять лиса проскочила", -- сказал на заставе дежурный офицер и равнодушно отключил сигнал тревоги (об этом Климчак узнал позже, на суде).

Пройдя эти пять километров, Богдан кусачками перекусил проволо-ку и очутился в Иране. Наконец-то! Сорок лет он прожил в рабстве -- и вот она, свобода! Он уже не скрывался; пришел в первое же село, потре-бовал отвести его в полицию и заявил там:

-- Я бежал из СССР по политическим мотивам. Помогите мне по-пасть в Тегеран, в американское посольство.