Небо на двоих

– Зачем благодарить? – поразился Давид. – Ты – невеста Вадима, а Вадим – наш друг. Для друзей нам ничего не жалко.

«Ну, да, для друзей… – мысленно вздохнула я. – А я, значит, никто? Не назвали бы меня я невестой Вадима, фиг бы вы расстарались на поиски!» Но вслух ничего не сказала. Ведь я могла ошибаться.

Тем временем Мадина, поглядывая в нашу сторону, накрыла низкий длинный стол белой скатертью и стала расставлять на нем блюда с салатами, мамалыгой, мясом. К ней присоединилась Инга – как оказалось, невестка, вдова погибшего брата. Женщины действовали быстро и слаженно, стол заполнялся разнообразными вкусностями. Я отвела от него взгляд, испугавшись, что не сдержусь и пущу слюну. Только сейчас мне стало понятно, как жутко я проголодалась.

Давид истолковал мой взгляд по-своему.

– Это Мадина меня после ранения выходила, – начал рассказывать он. – Я лежал в госпитале в Новоафонском монастыре, туда привозили раненых с Гумистинского фронта. Грузины из установок «Град» били по санитарным машинам. При мне на монастырский двор упали две мины и не взорвались – бог не допустил. А для нас богинями были медсестры. Такие, как Мадина. Во время боя в Верхней Эшере грузины лупили по мосту прямой наводкой, а она перетащила на наш берег семерых раненых. А после вместе с водителем под гранатометным огнем раненых выносила, когда их «Скорую» на Красном мосту подбили.

– Мне рассказывали, – улыбнулся Вадим. – Мадина, бывало, и раненого, и пулемет его тащит. Одной рукой перевязывает, другой отстреливается – не женщина, а чистый Рэмбо. Весом – с воробья, но характер, скажу тебе, железный.

– Она в бою с Гурамом, своим мужем, познакомилась, – продолжал Давид. – Их отряду пришлось держать оборону на дороге. Ее ранило в ногу и в плечо, она сама себя перевязала, вытащила из-под огня раненого Гурама, взяла его автомат и отстреливалась вместе с ребятами. А сейчас уже незаметно, что хромает.

– Она теперь в Члоу за фельдшера, – добавил Вадим, наблюдая за Мадиной.

Я снова почувствовала тревогу и даже заерзала на скамье от мрачных предчувствий. Как-то не похоже, что Вадим безразличен к этой красавице. Взгляд слишком неравнодушный для того, кто просто уважает и ценит женщину.

– Диплома нет, ничего не успела закончить, – продолжал Вадим, вроде не заметив, что я в смятении. – Но что остается людям? Идут к ней. Врачи только в Сухуме, и до них еще добраться нужно. А Мадина врачует почище именитого доктора.

– Надо же, – покачала я головой. – А я вот окончила мединститут, отработала три года врачом на «Скорой», а потом подалась в журналисты. Мужу не нравились ночные смены…

Тут я заметила взгляд Вадима и захлопнула рот. Вот ведь чума ходячая! Просил же он меня быть внимательнее! Какой муж у невесты?

Но Давид будто бы не заметил мою оплошность.

– До войны в монастыре размещалась турбаза «Псырцха», гнездо пьянства и разврата, – продолжал он как ни в чем не бывало. – А вот идея разместить там госпиталь понравилась всем. Гудаутский батюшка отец Виссарион Пилия освятил все помещения, благословил раненых, врачей и санитарок. И, знаешь, особой охраны ведь не было, лишь толстые стены монастыря да высота святой горы, а снаряды никакого вреда не причинили. Теперь монастырь потихоньку восстанавливается. Первые монахи появились. Я свожу тебя в Новый Афон, сама увидишь, какая там красота! И на Лешину могилу сходим. Ты ведь хотела… Ты помнишь Гардарина? – быстро спросил Вадим.

Я удивилась: откуда ему знать, что я была знакома с ним? Или Давид рассказал? Но ответить опять не успела.

– Ой, что-то мои мужчины разболтались… – подала голос Мадина.

Мне очень не понравилось ее слово – «мои». Улыбается, любезничает, а исподволь жалит, как змея. Я почувствовала сильнейшее желание встать из-за стола и бежать отсюда, куда глаза глядят. Одного я не могла понять, зачем Вадиму ломать комедию. Издевается надо мной? С какой стати? Я еще не успела насолить ему до такой степени, чтобы он воспылал желанием отомстить мне. Но если и решил почему-то отомстить, то не таким же глупым способом…

– Да вот, бойцы вспоминают минувшие дни, – отозвался Вадим. И вдруг, обняв меня за плечи, притянул к себе. – Рассказываем Оле, какая ты у нас замечательная.

– Скажете тоже… – неподдельно смутилась Мадина и посмотрела на меня. – Не слушайте их. Это они подлизываются, потому что утром я их так ругала, так ругала! Весь Члоу слышал. В доме пять мужиков и ни один не заметил, когда вы ушли. Спрашиваю: «Где, Оля? Завтракать пора», – а они в ответ: «Спит еще». Я не выдержала, пошла будить. Смотрю – кровать пустая. Невесты и след простыл.

– Так получилось, – развела я руками. – Никого не встретила, чтобы предупредить. А потом увлеклась, ушла аж до самой крепости.

– Она больше не будет, – засмеялся Вадим. И уже откровенно обнял меня.