Недалеко от Москвы. Жизнь продолжается

В число отобранных работ попали несколько портретов из числа уличных зарисовок и рисунков студентов из группы профессора и всего один портрет Ули, но зато какой! Об этом портрете с восторгом говорил профессор Василевский, расхваливая его студентам, этот портрет раньше висел над кроватью деда Васи рядом с портретом Галины Игнатьевны, висел он и над письменным столом Гриши.

Среди отобранных был еще один рисунок «личного» характера – танец Ули, когда она обнаженная танцевала перед Гришей. Уле очень не хотелось, чтобы этот рисунок был представлен в подборке рисунков Гриши – она понимала, что этот рисунок вызовет всеобщий интерес из-за ее обнаженного тела. Но потом она сама положила этот рисунок в кучку отобранных.

– Назови это «жена художника» … – со вздохом сказала она. – Пусть видят, какая я …

Они с Улей очень тщательно отбирали рисунки из папки обнаженной натуры. В результате решили взять рисунки Ники на лугу среди ромашек и рисунки натурщицы из класса.

Еще Гриша брал с собой все свои опубликованные рисунки, а их тоже набралось уже немало.

А вопрос – в каком же виде все это везти с собой – решил Свиридов.

Были изготовлены диапозитивы всех рисунков, а дополнительно все рисунки в цифровой форме были записали на лазерный диск.

Кроме того Гришу проконсультировал опытный юрист, занимающийся издательской деятельностью, и он рассказал Грише о том, каким образом составляют договор об использовании изобразительной продукции и какие хитрости в этом деле существуют …

НЕ ХЛЕБОМ ЕДИНЫМ

ПОДАРКИ ИВАНИЩЕВОЙ

Умаров задержался после разговора со Свиридовым и долго молчал.

Свиридов не торопил его – он очень хорошо знал своего Учителя и спокойно ждал.

– Знаешь, Свиридов … Анхелина … Первая женщина в моей жизни, без которой я не могу нормально жить …

– Командировка на месяц? Или вам так нельзя? Хотите соединиться? Выбирайте – ее сюда или вас туда? Как скажете, Учитель, так и сделаем.

– Для начала – командировка.

Умаров увозил подарки – две скромные деревянные шкатулки. В одной была в бархатной ячейке номерная вересковая курительная трубка ручной работы фирмы Данхилл, а в другой – потрепанный и видавший виды молитвенник с карандашными пометками и загнутыми уголками страниц, привезенный по просьбе Свиридова из глубинки штата Коннектикут.

А Ангелине Степанищевой подарок был – кроме Умарова – на словах.

И эти слова Умаров прошептал своей Анхелине уже под утро, когда та улеглась к нему на грудь и разглядывала его лицо.

– Что ты сделал со мной, Умарчик? Это же что-то непостижимое … Даже представить себе не могла, чтобы …

– Знаешь, я тоже представить себе не мог, что буду так тосковать по тебе. Каждый день думал о тебе, а уж ночью!

– Неужели я как женщина …?

– Это тоже невероятно. Ты не представляешь, как мне хорошо с тобой.

– Не смейся надо мной! Ни кожи, ни рожи! Старая квашня!

– Очень аппетитно …

Умаров целовал и покусывал ее тело, ее живот, другие мягкие места, а Иванищева вздрагивала и не могла понять, почему она, прекрасно понимающая весь механизм распространения ласки, так реагирует на его прикосновения. И хочет их, и сама ласкает его – она, доктор и профессор, и прочая, и прочая, и прочая …

Одеваясь она застеснялась и Умаров отвернулся.

– Анхелина, ты не надумала родить нам ребенка?

– Умарчик … Я много думала над этим … Я не предохранялась, но …

– Не переживай … и не волнуйся …

ПОДАРКИ ЛЕВЕ и ДИАНЕ

К вечеру Умаров постучал к Худобиным.

– Вам подарки от командира!

– О! Смотри, Диночка, какая трубка! Так из такой трубки грех курить – это же произведение искусства! Настоящий вереск, настоящий Данхилл!

– Лео, Лео … Посмотри…

– Что такое, Диночка?

Диана опустилась на колени, бережно раскрывая двумя руками потертый молитвенник.

– Это же молитвенник моих родителей, Лео …

– Не может быть!

– Посмотри, вот пометки моей мамы … Вот рука отца … А углы загибал мой брат … Командир – человек Бога, это точно!

ЧТО НАМ ДЕЛАТЬ?

– Анхелина! Как же мы будем жить дальше? Ты – здесь, я – там. Как?

– Я думала. Тут моя работа, а там – твоя. Но ты мужчина – если прикажешь, то я поеду с тобой, хотя это для меня конец всей моей работе и карьере. Переехать сюда ты не захочешь, по сравнению с Москвой это такое захолустье.

– Хотя ты и ошибаешься насчет захолустья … Но у меня там много дел … А превращать тебя в домохозяйку – безнравственно и нереально … Ты этого не заслужила …

– Скажи мне, почему я … почему я до сих пор не забеременела? – Иванищева храбро спросила Умарова и смущенно спрятала лицо. – Я не предохранялась, а ты? Я знаю, что есть мужские оральные контрацептивы …

– Вряд ли мне требуются контрацептивы …

Она закрыла ему рот ладонью и прижалась.

– Молчи. Я не могу решить для себя самый простой вопрос – хочу ли я ребенка? Твоего ребенка … Моя жизнь сложилась, я другой не представляю … Ребенок …

– Я люблю тебя, Анхелина. Но не вижу перспективы жизни в одной комнате – кто-то тогда должен принести себя в жертву. Если тебя устраивает романтические свидания через месяц – полтора, то …

– Согласна на все, милый! Ты разбудил во мне такое!