Нефть

— Скорее да, чем нет. Но однозначного ответа не даст сегодня никто. Далее — Ельцин подозрителен, мнителен, он постоянно, отовсюду ждет удара, заговора, подвоха — Коржаков умело играет на этом. Ему удалось создать спецслужбу, подчиненную лично Ельцину. Но располагающую возможностями всех других спецслужб, вместе взятых, — ФСБ, МВД, ГРУ… Над теми — однако — прокуратура и разные парламентские комиссии, и только СБП, как жена Цезаря — вне подозрений. И вне проверок. Под ним ФАПСИ — агентство правительственной связи, а это значит возможность в любую минуту прослушать любую линию связи. Весь собранный компромат он, разумеется, докладывает Ельцину в нужном ракурсе. Или не докладывает — но тогда человек, пойманный на крамоле, плотно заглатывает его крючок…

Дон аккуратно и бесшумно, как вышколенный официант, разливал кофе из серебряного кофейника. Круглую вазочку с теплыми, источающими аппетитный аромат корицы булочками Лиз заботливо придвинула поближе к Мадлен. И незаметно — так же, как вошла, исчезла.

— Остается одно… — покончив с официантскими обязанностями, Дон легко присел на кончик кресла, бесцеремонно подвинул к себе булочки.

— В Лэнги полагают.

— Нет! — Мадлен, не пригубив, поставила чашку с кофе на блюдце так резко, что звон фарфора показался звоном разбитого фарфора, но блюдце уцелело и только наполнилось горячим ароматным кофе, выплеснувшимся из чашки.

Дон поднялся было, заменить чашку, но Мадлен остановила его довольно резко.

— Сядь, пожалуйста. Этим есть кому заняться. А вот кто займется Коржаковым, должен сказать ты.

— Я и начал. В Лэнгли…

— Никаких Лэнгли. Они уже сделали все что, что могли, ровно год назад, и об этом мне теперь с утра напоминают все информационные агентства. А президент приносит соболезнования Ельцину в связи с годовщиной страшной трагедии.

— Но генерал Коржаков — не больница в Буденновске.

— Он больше, Дон. Он единственный человек, которому доверяет Ельцин.

— Это не главное, — Стив допил свой кофе и аккуратно поставил чашку на место. Полемику вокруг Лэнгли и тех способов, которые готовы были предложить тамошние друзья Дона, он пропустил демонстративно. И все понимали почему. Год назад Стив был против операции в Буденновске, полагая, что, несмотря на пролитую кровь, акции силовиков — а значит, и Коржакова — в глазах Ельцина только вырастут. Не потому, что операция окажется удачной, а потому что нападение окажется реальным. Это были его слова, сказанные прошлой весной тем же людям, но в другом кабинете. Тогда Дон и пара его плечистых коллег, приглашенных для беседы, оказались речистее. Теперь — вспоминать об этом вслух никому не хотелось, но вспомнили все.

— Тогда — что же?

— Главное — это будет формальный повод отложить выборы. Страна окажется втянута в хаос, в этом хаосе Ельцин, безусловно, поставит на сторонников Коржакова. Премьерское кресло займет Сосковец, который — после всех необходимых выборных процедур — и станет президентом России. Ну, не сразу, через год-другой.

— С Сосковцом, говорят, тоже можно договориться.

— Вероятно. Но это значит все начинать сначала. Это раз. Два. Он человек совершенно другой формации, из числа «красных баронов», которые готовы продать многое, но.

— Родиной торговать… — внезапно по-русски и с какими-то грозными, театральными интонациями вставила Мадлен.

Дон удивленно поднял глаза.

Стив, напротив, кивнул удовлетворенно.

— Да. Наш сценарий написан и уже наполовину осуществлен под людей следующего поколения: прагматиков и космополитов. Мы умеем работать и договариваться с ними, они отдают себе отчет, что будет, если они нарушат обязательства. Их деньги, в конце концов, в наших банках, у половины из них европейские и израильские паспорта. Это наши ребята. Сосковец, говорите? Может — Лебедь? Или все же Зюганов? Дайте, пожалуйста, спички, Мадлен.

— Зачем?

— Я торжественно сожгу сценарий в вашем камине.

— Не выйдет. Камин разжигают исключительно принимая послов.

— Отлично. Терпеть не могу запаха жженой бумаги, — похоже, Дон доедал последнюю булочку, — ну, раз все закончилось так хорошо… Мы сохранили Коржакову жизнь. И не сожгли сценарий Стива… может быть, Стив будет так любезен, чтобы поведать, каким видится ему финал.

— Думаю, я отвечу на этот вопрос завтра.

— Берешь тайм-аут.

— Нет. Сегодня, возможно именно в эти минуты, «семибанкиры» встречаются с президентом, они изложат ультиматум. Он должен будет что-то ответить. Тогда и станет ясен финал.

— А если он не станет отвечать?

— Финал будет другим. И только.

— Но он будет?

— Вне всякого сомнения, госпожа госсекретарь.

Или не будет, как полагает большой нефтяной Тони, но на этот случай — существует вариант два. И только один вопрос — когда? Тогда или теперь?

2003 ГОД. МОСКВА