Неизведанное тело. Удивительные истории о том, как работает наш организм

Но в этих обходах было одно утешение. В такие утра сквозь свой затуманенный разум и повторяющиеся разговоры о газах я наслаждался восходом солнца. Мои уставшие глаза с трудом фокусировались на близлежащих объектах и инстинктивно расслаблялись, смотря вдаль, где через окна больничных палат были видны огненные всполохи, растекающиеся на горизонте ярко-малиновыми красками вперемежку с оранжевыми бликами. В ясные дни из каждой палаты, окна которой выходили на восток, открывался захватывающий пейзаж, на мгновение отвлекающий от тяжелого рабочего ритуала. Именно здесь, в каменных стенах хирургического отделения в Камдене, штат Нью-Джерси, я научился ценить утреннее представление солнца, огненной пилюли, которую каждое утро выкашливает восточный горизонт, а вечером снова проглатывает западный.

Карьера в медицине явно подразумевала жесткий утренний график, и я задавался вопросом, есть ли у нас биологическая совместимость. В подростковом возрасте и в колледже мне был по душе ночной режим: при отсутствии каких-либо дел по расписанию я часто просыпался около полудня. На языке исследователей, изучающих циркадные ритмы – циклы сна и бодрствования человеческого организма, – я был совой, активизирующейся по ночам, как всем известный пернатый охотник, ухающий в темноте. Другая крайность – жаворонки, которые рано встают и активны по утрам, подобно маленькой птичке, чье пение часто сопровождает первые лучи солнца. Люди с выраженными биологическими часами теоретически тяготеют к работе, которая соответствует их циркадному ритму, поэтому я беспокоился о своем выборе профессии.

Приведение моего биологического режима в соответствие с рабочим графиком зависело бы от эпифиза – железы размером с горошину, расположенной глубоко в самом центре мозга. Эпифиз – это орган, отвечающий за режим сна и бодрствования, и менее известный эндокринологический родственник и ближайший сосед гипофиза. За несколько часов до сна из эпифиза в спинномозговую жидкость начинает выделяться гормон мелатонин, который подготавливает организм ко сну. У жаворонков этот процесс происходит гораздо раньше, чем у сов, что позволяет им рано ложиться спать и рано просыпаться, чувствуя себя бодрыми, что было неведомым мне ощущением. Чтобы изменить мозг совы, пытающейся стать жаворонком, нужно регулярное воздействие солнечного света. Когда солнечные лучи попадают на кожу, они фактически не могут проникнуть дальше. Только через глаза лучи могут пройти сквозь непрозрачный барьер и пробраться внутрь организма. Именно так эпифиз получает нужный сигнал. Свет деактивирует секрецию мелатонина эпифизом, сигнализируя организму, что время сна окончено. Исследования показали, что постепенное увеличение освещенности, как во время рассвета, сильнее всего изменяет циркадный ритм организма, даже больше, чем постоянный яркий источник света[10]. Хотя тогда я этого не знал, наблюдение за восходом солнца во время обхода помогало перенастроить мой эпифиз.

Эта тренировка была мне на пользу. Когда учеба в институте подходила к концу, мне больше не нужно было строго следить за временем отхода ко сну, чтобы на следующее утро не чувствовать себя разбитым. Ложиться спать рано стало легко, как будто безжалостный рабочий график наконец синхронизировался с биологией моего эпифиза. Тихие пустые предрассветные улицы, которые раньше казались жуткими, теперь радовали глаз спокойствием и безмятежной красотой. В выходные я часто вставал вместе с солнцем, несмотря на отсутствие смены.

Я стал жаворонком, и это на многое открыло мне глаза. Оказалось, что врачи работают по тому же утреннему графику, что и окружающий мир, и, просыпаясь к моменту пересменки, я мог пораньше начать свой выходной, чтобы побродить по горам, порыбачить и пособирать грибы. В ранние часы можно найти самые свежие грибы и другие дары леса, и это лучшее время суток для наблюдения за дикой природой. С восходом солнца олени возвращаются к своему ночлегу после ночной кормежки и прогулок по полям. Они ходят по привычным тропам, совершая, как и я, утренний обход, общипывают ветки и зеленые почки, но, по крайней мере, они при этом стараются никого не разбудить.

Я гордился своим приобретенным навыком просыпаться вместе с солнцем, но в моем превращении из совы в жаворонка, как я узнал позже, нет ничего особенного. Как утверждает доктор Дэвид Дингес, исследователь биологии сна в Пенсильванском университете, многие подростки проходят через фазу совы, что, вероятно, больше обусловлено социальным контекстом, чем биологическими особенностями. Это объясняет мою любовь к ночному режиму в подростковом возрасте. Дингес сказал мне, что большинство людей находятся где-то посередине между двумя крайностями и, скорее всего, я всегда был жаворонком.