Нексус

— Тогда я положила телефон на место и снова прошмыгнула в его комнату. А когда я прокралась в его постель, он стал просыпаться. И тогда я стала с ним трахаться, рассказывая ему о том, как сильно его хочу, делая все, чтобы его отвлечь. — Кейд помнил это, помнил через сознание Сэм. Страх. Стыд. Ненависть, которую она испытывала к нему, когда делала все это. То, как она воображала его истекающим кровью и умирающим, когда он ее брал, то, как он ошибочно принимал ее ненависть за страсть.

— Чуть позже послышалась стрельба. Туда поспешил помощник шерифа, и один из учеников выстрелил в него и убил. — Это моя вина, подумала Сэм. Это я его убила.

— Нет, Сэм, нет! Это не твоя вина! — сказал ей Кейд.

Она печально улыбнулась и приложила ему палец к губам.

— Я знаю, Кейд. Теперь я это понимаю. Я и раньше считала, что уже это понимаю, но теперь это действительно так.

Потом началась осада. Все эти рабы… мои родители, другие родители, даже дети… все они боготворили этого человека — боготворили пророка. В каждой семье было оружие — он об этом позаботился. Он сказал нам, что силы сатаны пришли, чтобы забрать нас в ад, и что мы должны защищаться. Прибыли федералы — подразделение ФБР по борьбе с биотеррором. Кто-то обратил внимание на слово «зомби». Это была не первая вспышка вируса общения — просто самая ужасная.

Пророк сказал федералам, что мы скорее умрем, чем пойдем с ними. Что если они вторгнутся сюда, мы взорвем себя, сожжем себя заживо — все мы, включая детей.

Осада длилась три дня. ФРБ включало громкую музыку. Они приводили туда проповедников. Они приводили психотерапевтов. Я никогда не видела Ану такой испуганной.

На четвертый день я проснулась среди ночи. Было два часа двадцать восемь минут — я запомнила время на часах. Из-за всей этой музыки и снующих туда-сюда людей я проспала, может быть, час. Я хорошо знала, что мне нужно делать. Как и у всех остальных, у моего отца было оружие.

Я проскользнула в спальню родителей. Папа спал — сейчас была не его очередь дежурить. На ночном столике лежал его пистолет. Я взяла его и надела красивое платье — белое платье, которое худший из них, пророк, любил снимать с меня, когда трахал. Я спрятала пистолет под платьем и пошла, чтобы с ним встретиться. Увидев меня, все смеялись, хорошо зная, что означает это платье.

У его двери стоял охранник — один из других родителей, толстый, не ученик. Снизу пробивался свет. Я сказала охраннику, что пророк захотел, чтобы я пришла к нему среди ночи, что он должен меня «благословить». — Она с отвращением произнесла это слово.

Охранник все понял. Он не испытывал ко мне никакой симпатии. Он просто увидел меня, и захотел меня, и захотел послужить богу и его пророку. Он меня впустил.

Пророк сидел за столом и смотрел на свой терминал. Он поднял на меня глаза, увидел меня в этом платье и смерил взглядом. «Сарита! — сказал он. — Чего ты хочешь?»

И тогда я вытащила пистолет. Он был громадным. Охранник уже отвернулся, чтобы уйти обратно в коридор. Увидев пистолет, пророк закричал. — Воспоминание об этом было совершенно свежим. Сэм помнила каждое мгновение, расположение всех предметов; каждый звук, каждый момент навсегда запечатлелся в ее памяти, словно фотография. — Он попытался броситься на меня, но ему мешал стол. Я нажала на пусковой крючок и промахнулась. Пистолет рвануло вверх, к потолку. Охранник разворачивался, чтобы направиться ко мне. Пророк прошел уже большую часть разделявшего нас расстояния, собираясь отвести оружие в сторону. — Сэм помнила страшный грохот пистолета, его запах, помнила, как от выстрела содрогнулось все ее тело. Она помнила охвативший ее страх, то, как пророк, приближаясь, становился все больше и больше, понимание того, что она сейчас умрет и не сможет ничего сделать, и что ее изобьют и убьют, и что ее сестру изнасилуют у нее на глазах.

— Я запаниковала. Я попыталась опустить ствол пистолета вниз, чтобы выровнять его, и снова нажала на спусковой крючок. Раздался грохот. В то же мгновение охранник меня ударил.

Он свалил меня на пол и попытался ударить ногой. Почему-то я не выронила пистолет. Я снова нажала на спусковой крючок, и охранник свалился на меня сверху. Он был толстым и тяжелым. Всюду была кровь, она залила все мое платье. Я попыталась выбраться из-под охранника, и мне частично это удалось, но ноги все еще оставались зажатыми. Я подняла взгляд и увидела пророка, который приближался ко мне. Я выстрелила в него, кровь была на его рубашке и на левой руке. Выстрелом я сбила его с ног, и теперь он пытался встать. В правой руке у него был нож. Он стал приближаться ко мне, и я снова нажала на спусковой крючок, угодив ему в живот. Он упал на колени.