Неофеодализм

Альберт Эйнштейн вибрацию квантовых частиц подчинял ладу Бытия. Нильс Бор, напротив, из неопределенности квантового варева делал позитивистский вывод. Нет никакого смысла задаваться вопросом о том, какова реальность на самом деле. Вместо этого можно лишь спросить, сколь хорошо модель реальности согласуется с наблюдениями или сколь хорошо модель реальности становится самой реальностью.

Сейчас эту дискуссию продолжают Роджер Пенроуз, занимающий сторону Эйнштейна, и Стивен Хокинг – на стороне Бора. Суть дискуссии в ответе на вопрос: играет ли Бог в кости? Или иначе, существует ли структура реальности, которая ограничивает произвол и свободу воли? Заметим, что это всё тот же старый вопрос, который беспокоил средневековых теологов: не ведет ли признание извечной умопостигаемой структуры творения к отрицанию безграничной творческой мощи Бога?

Подобно вопросу о том, сколько ангелов может уместиться на острие швейной иглы, эти вопросы теряют актуальность. Техническое развитие и научный прогресс погрузили нас в пестрые и опасные джунгли, где всё – в избытке и всё быстротечно. В окружении разнообразных и быстро сменяющих друг друга фактов, событий, идей нам просто необходим инструмент их оценки для быстрого реагирования. Нам необходима слаженная и цельная парадигма реальности – система представлений о связях между всем. Это может быть миф или любое другое простое и понятное представление о реальности.

Для быстрого принятия решений в интенсивном настоящем необходима единая и связная система представлений о реальности. Необходим здравый смысл, старая английская добродетель.

Пророки и философы давно поставили принципы связности и единокупности во главу угла своих мировоззренческих систем. Поэтому позитивистам приходится сразу отказать этим системам в праве на существование. В свое время Ницше провозгласил конец религии:

«Бог мертв».

Сегодня физик Хокинг ставит смертельный диагноз философии:

«Сейчас философия мертва».

Однако, перефразируя слова Марка Твена, слухи о смерти философии сильно преувеличены.

Наука XX века отличается от предшествующей науки тем, что мы начинаем понимать то, что не можем вообразить. Мы не можем вообразить квантовое событие таким, как оно есть. Оно несоизмеримо с тем, что мы можем на себя распространить. Человеческое воображение есть именно и только ограниченное человеческое воображение. Еще Кант в «Критике чистого разума» говорил, что мы на себе познаем что-то и через это познаем не столько наше естество, сколько познаем природу.

Классическая физика отделяла наблюдение от инструмента наблюдения и зачисляла инструмент наблюдения в ту же категорию, что и наблюдаемый мир. В классической физике было две категории объектов. Инструмент наблюдения и наблюдаемый объект. Наблюдающий и процесс наблюдения. В новейшей физике происходит осознание «влияния наблюдателя». Осмысление обратного влияния друг на друга сознания и физической реальности возвращает нас на орбиту философской мысли.

Идея в греческой традиции есть истинная копия эйдоса. Ложную копию эйдоса греки называли симулякром. Определить истинность идеи рациональным путем невозможно. В идею можно только верить. На этом основании позитивисты предлагают оценивать идею по степени ее полезности и эффективности в практическом применении. Философы постмодернизма и вовсе предлагают освободить истинную идею от ее трансцендентного эталона – эйдоса. Они аннулируют различие между идеей и симулякром. Нет никакой трансцендентальной реальности. Нет Бога, нет и Дьявола, никогда и не было. Идея, оторванная от ее физической первоосновы, может существовать без первопричины. И, более того, сама идея может стать первопричиной всего.

3.6. Диктатура закона

В общественной практике мы привыкли сталкиваться с ограничительными и запрещающими законами. Ограничительная функция – суть любого закона. В естественных науках понимание того, что наиболее общие закономерности представляют собой скорее неравенства, чем уравнения, произошло совсем недавно. Примерами таких наиболее универсальных законов служат второе начало термодинамики, уравнение неопределенности Гейзенберга, установления предельной скорости света и другие. Такие универсальные законы не просто запрещено нарушать, но их просто невозможно нарушить.

В этом суть символической диктатуры, самой строгой диктатуры на свете. В основе механизма столь строгих диктаторских ограничений лежит петля обратной связи. Легко представить, что в череде случайных взаимодействий типа «оклик/отклик», вдруг, по случаю возникают такие ответы, которые провоцируют повторение запроса. Если возникающая цепочка взаимодействий поддерживается, закрепляется, фиксируется окружающим положением дел, то появляется устойчивая петля обратного влияния:

акт завершается пактом.