Несколько печальных дней (Повести и рассказы)

- Это все пройдет, когда я начну работать, - сказала Анна Сергеевна. Их злит, что я не работаю, детей нет, а держу прислугу.

- Вот поэтому я хочу перебраться в итеэровский дом, - сказал Андрей Вениаминович. - Мне этот контроль совершенно не нужен.

А Марья исступленно чистила и терла все, начиная от сапог хозяина и кончая ручками дверей и ступеньками парадной лестницы.

Марья думала, что жившие в квартире - по большей части люди вредные. Она довольно точно определила их отношение к себе. "Хай вона згорить, стара зараза", - думала Марья про Дмитриевну; ее невестку Веру, строившую из себя королевну, Марья называла очень обидным словом, его даже написать неудобно. Александру Петровну Марья назвала про себя "якась дрынза"; слово "дрынза" происходило от брынзы, ненавистного Марье сыра, которым ее часто кормила киевская хозяйка. Кашляющего франта Крюкова Марья определила как "лядачего курваля", и даже к черноокому Вове она отнеслась неодобрительно и прозвала его "малпеня" 1.

1 Обезьянка.

Но больше всего Марье не нравилась Ильинишна. Ильинишна не строила из себя барыни, не скрывала своих темных, с исковерканными пальцами рук, но Марья видела, как хозяин стукнул каблуками желтых ботинок, здороваясь с Ильинишной, и та сказала ему: "А, здоров, здоров!" Марья видела ее спокойствие, властность, уверенность и не могла понять, почему такая "старая затрухана ведьма" чувствует, себя хозяйкой.

Убедившись, что москвичи не лучше украинцев, Марья почувствовала удовлетворение. Она сердилась, встречая людей бесспорного добродушия, такие люди вызывали беспокойство, наводили тоску. Вот таким человеком был продавец из мясной лавки. Его розовые щеки поросли рыжим пухом, и казалось, что кто-то по ошибке прикрепил эту ребячью голову к громадному туловищу с могучими, ловкими ручищами.

На второй день после приезда Марья пошла в мясную.

- Цю костку я не возьму, - сказала Марья и бросила мясо на прилавок; она всегда сурово блюла хозяйский интерес.

- А какого вам? - грозно спросил парень и занес топор, точно собираясь отрубить Марье голову.

- Без костки, - ответила Марья, мужественно глядя на топор.

- Гриб, гражданочка, бывает без костей, - сказал парень, и женщины у прилавка хихикнули.

А парень гоготнул таким веселым смехом, что Марья почувствовала: вот-вот и она улыбнется.

Потом он дал Марье отличный кусок мяса и, отвечая уже другой покупательнице, смеясь, сказал:

- Это не жилы, мамаша, это мускулы.

Он показал, как телята занимаются физкультурой, и все, даже старухи, засмеялись.

Когда Марья возвращалась домой, сидевший на углу чистильщик ботинок с головой, обмотанной бабьим платком, зашевелился, издал воркующий звук, протянул к ней руки:

- Давай я тебе ботинки почищу.

Марья плюнула в его сторону и сказала:

- Штоб тоби повылазило, турецкая морда.

Она сразу решила, что продавец мяса и чистильщик стоят друг друга: оба они бабники.

V

Анна Сергеевна отправилась в нижнюю квартиру звонить по телефону. На днях она звонила своей гимназической подруге Шуре Храбрецовой, и та сказала, что встретила на Петровке "всю жизнь не угадаешь кого" - их старого приятеля Петю Кондрашова.

- Какого Петю, неужели саратовского? - обрадовалась Анна Сергеевна.

- Ну да, господи, а какого же? Изменился ужасно, но я сразу же узнала, и если бы ты видела его лицо, когда я сказала, что ты уже пятый год замужем! Он теперь занимает крупный пост, очень крупный! Я записала, конечно, номер его телефона...

Анна Сергеевна сразу поняла, что Петя Кондратов и есть нужный ей человек. В тот же день она позвонила ему, и женский голос ответил, что товарищ Кондратов уехал на два дня в Ленинград. Через три дня тот же голос сказал: товарища Кондрашова вызвали в Нарком-тяж. После третьего звонка секретарша узнала голос Анны Сергеевны и ответила насмешливо:

- Товарищ Кондрашов сейчас на правлении.

"Эта дура, очевидно, предполагает, что у нас роман, - подумала Анна Сергеевна и решила: - Позвоню еще раз, нет - два раза и, если не дозвонюсь, буду устраиваться через Ваню Харитонова или Бобку Орлова".

Наконец Анне Сергеевне повезло. Она позвонила Кондрашову, номер телефона она уже помнила и звонила держа перед собой бумажку, но не глядя на нее. Анна Сергеевна ожидала услышать скверный голос секретарши и растерялась, когда вдруг раздалось низкое, мужское:

- Да-а?

- Могу ли я товарища Кондрашова? - запинаясь, спросила она.

- Я вас слушаю, - сказал голос.

- Это говорит Бородаева, Анна Сергеевна.

- Кто? - сердито спросил голос.

Анна Сергеевна растерялась и, чувствуя, что не может сказать двух слов, что сейчас повесит трубку, поняв вдруг, как она одичала за годы сладкого житья с Андрюшей, плачущим голосом крикнула:

- Ну, господи, гимназистка Аня Оболенская!

И тотчас ей ответил голос, который она сразу же узнала: