Неторопливая игра

Покончив с приветствиями, все прошли в дом. Деревянный пол был безупречно чист и натерт вос­ком, а винтовая лестница, о которой упоминал Ни­колас, и впрямь оказалась великолепной. Пока Джесс Коллинз закрывал огромные двойные двери, Кина с восхищением разглядывала веерообразное окно со слегка надтреснутым стеклом.

Посередине прихожей красовался персидский ко­вер с трехцветным узором — бордово-кремово-синий, налево виднелся большой холл, пол которого тоже был устлан роскошными восточными коврами, а ме­бель красного дерева сверкала начищенными медны­ми украшениями.

— Эта мебель, — негромко спросила Кина, пере­водя взгляд с великолепного антиквариата на карти­ны, а затем на гигантский каменный камин, — она из Вест-Индии?

— У юной леди наметанный глаз. — Круглое дру­желюбное лицо миссис Коллинз расплылось в широ­кой улыбке. — Да, мэм, именно так. Первый мистер Коулман, владевший «Серым плащом», - она броси­ла на Николаса смущенный взгляд, словно извиня­ясь за то, что употребляет английское название, — женился на дочери тамошнего плантатора, и эта ме­бель была частью ее приданого. О, сколько всего ин­тересного я могла бы порассказать вам об этой парочке!

— Но сперва ты принесешь нам кофе, — с улыб­кой вмешался Николас. — У нас было нелегкое утро.

— Загоните вы себя до смерти! Попомните мои слова, — с неодобрением проворчала миссис Коллинз. — Что вам на самом деле нужно — так это провести здесь недельку-другую, чтобы я могла о вас как сле­дует позаботиться. Я принесу сандвичи и пирожные. Уверена, что позавтракать вы еще не успели, — доба­вила она, выходя из комнаты и закрывая за собой дверь.

— Ей до сих пор кажется, что я еще маленький, — прошептал Николас, качая головой и вслед за Киной обводя глазами комнату. — Я соскучился по этому дому.

Кина поглядела на его широкие плечи, заметила, как натянулась поверх мощных мускулов темно-ко­ричневая ткань пиджака.

— Прости меня за то, что я сболтнула в машине. Я не подумала...

Николас повернул голову в ее сторону.

— Ты когда-нибудь прекратишь извиняться? — проворчал он. — Господи, в последнее время ты только и делаешь, что просишь у меня прощения. Ты же знаешь, что со мной ни к чему церемониться. Я ведь с тобой не церемонюсь!

Кина беспомощно пожала плечами:

— Но я не хочу, чтобы ты подумал...

Глаза его потемнели.

— Это была не моя вина. Дело было в Мисти, — проговорил он после недолгой паузы. — Не во мне. Для моего возраста я чертовски плодовит. Тесты не врут.

— Значит, ты проходил тесты? — тихо спросила Кина.

— Пришлось, — пробормотал он, проводя ладонью по волосам. — Это было необходимо для моего же спокойствия. Я должен был знать.

Кина не нашлась что ему ответить, не знала, ка­кие подобрать слова. Ребенок так скрасил бы его одинокие дни! Конечно, с тех пор прошло уже шесть лет, но ведь он все еще горюет. Наверное, несмот­ря ни на что, он до сих пор любит Мисти. Может быть, именно поэтому он до сих пор так выклады­вается на работе?

Николас достал из кармана пачку сигарет и заку­рил.

«По крайней мере от этой привычки он почти из­бавился, — промелькнуло у Кины в голове. — Теперь он очень редко курит». Она отвела взгляд.

— Иногда я задавалась вопросом, почему у вас с Мисти не было детей...

— Ну вот, теперь ты знаешь, — спокойно отозвал­ся Николас. — Дело не в том, что я этого не хотел. Я как раз очень хотел детей. И до сих пор хочу.

Он подошел к окну и окинул взглядом дубы со свисающими с ветвей длинными кудрявыми прядями испанского мха, темно-серого на фоне белесого зимнего неба. Кина нахмурилась. Она снова рассер­дила его, он опять недоволен. Нельзя было сюда при­езжать! Кто бы мог подумать, что это окажется так тяжело?! Ей становится больно от одного взгляда на этого человека! Да, конечно, они сейчас рядом, в од­ной комнате, и отделяет их друг от друга едва ли пят­надцать футов. Но с таким же успехом она могла бы сейчас сидеть в Нью-Йорке! Неужели на этом все кон­чится? Неужели не будет больше даже той дружбы, которая связывала их прежде?

Кина уже открыла было рот, чтобы сообщить Ни­коласу, что намерена отправиться в Эштон немедлен­но — и без сопровождения, но как раз в эту секунду вернулась улыбающаяся миссис Коллинз с тяжелым подносом.

— Вот и мы, — проворковала она, осторожно опус­кая поднос на кофейный столик. — Заставьте юную леди перекусить, мистер Ник, — добавила она, на­правляясь к двери. — Она такая худенькая! Наверное, совсем ничего не ест!

Кина, не поднимая глаз, разлила кофе по чашкам — очевидно, очень старым, из прекрасного тонкого фар­фора с узором из розочек.

— Тебе повезло, — заметил Николас, усаживаясь в огромное кресло напротив дивана и подхватывая изящную чашечку вместе с блюдцем. — Миссис Кол­линз подает эти чашки с розочками только самым важным гостям.

— Я польщена, — грустно усмехнулась Кина. — Но боюсь, я недостойна такой чести.

— А чего, по-твоему, ты достойна? Харриса, что ли? — проворчал Николас со странной, злой улыбкой.

Кина беспокойно поежилась и отхлебнула глоток горячего кофе.

— Разумеется, — саркастически ответила она.