Мой взгляд прикован к пяти зеленым точкам на экране и, наверное, кажется, что ничего другого меня не интересует, но сильнее, чем отслеживание львиц по спутниковым ошейникам, сейчас мой ум занимает присутствие Ричарда Бейкера.
Как только он появился в походной палатке, в которой разместили оборудование, каждая мышца в моем теле находится в напряжении. Как у самих львиц, за которыми я сейчас слежу особенно пристально.
Я так и не нашла в себе силы рассказать Николаю о том странном разговоре возле душа. Да и когда мне было это делать…
Даже утром я уже не так была уверена в том, что это не мой испорченный мозг исключительно находил подтекст в словах Ричарда. По сути, руководитель нашей группы ничего такого и не сказал и необязательно было видеть в его дружеской фразе двойной смысл. Может быть, это только для меня как разглядеть грязное, покрытое слизью и давно немытое дно аквариума, в который просто влили свежую воду. Потому что именно так я привыкла относиться к людям. И в этом виновата только я сама.
К тому же сегодня с самого утра мой черед отслеживать перемещения львиц по карте и записывать их координаты. Это обязательная часть нашего пребывания в Акагере. Теперь Шема далека от нас, как звезда в космосе, и отмечена таким же замысловатым циферно-буквенным кодом вместо имени.
Сейчас, который час, львицы не двигаются. Зеленые точки на экране слабо мерцают, и не каждый сторонний наблюдатель понял бы, почему за моей спиной постепенно собирается все больше зрителей. Зрелища-то ведь и нет. Просто застывшие точки на черном экране.
Когда в самую просторную из всех палатку входит Одинцов, мне не нужно даже оборачиваться, чтобы понять, что это действительно он. Даже спиной я ощущаю его взгляд, и я успокаиваю саму себя, что именно на этих ощущениях мне и нужно сфокусироваться. И тем самым успокоиться. Я кутаюсь в его бархатный взгляд, как в теплый плед, и постепенно дрожь от близости Ричарда сходит на «нет».
Одинцов подходит ближе, но сейчас он не может отвлекать меня. Он тихо переговаривается с Витей, который наблюдает за братьями-львами.
Внешне мужские особи тоже почти не двигаются, хотя показания координат постоянно меняются — только по данным видеонаблюдения, мы знаем, что голодные братья нарвались на труп бегемота в болотах.
В охоте им не везет, так же, как и львицам. Молодые львы не привыкли добывать себе пищу, но Небеса посылают им еду хоть так. Львицам же мешает отсутствие слаженности, а последняя их пища — была тот водный козел в день освобождения.
Не последнюю роль в том, что три попытки добыть пищу, накрылись медным тазом, сыграла именно Шема.
Прошлой ночью именно она выпрыгнула из засады раньше необходимого и спугнула все стадо. Пусть травоядные и успели забыть, как пахли большие кошки, но если одна из них выпрыгнет из кустов, стоять и смотреть на нее с удивлением никто не станет. Инстинкты все равно заставят газелей броситься в рассыпную.
Сегодня Таун снова предприняла очередную попытку добыть еду. На этот раз ее целью стали бородавочники. Но добыть даже «Пумбу» себе на ужин, непросто.
Сегодня львиц выдает ветер, пригибая спасительные заросли, которого еще вчера не было, а еще разносит их запах. Бородавочники тоже не помнят, как пахнут львы, но все равно ощущают неясную тревогу.
Упорства Таун не занимать. Она готова сидеть в засаде, сколько нужно, поджидая действительно удачного момента для броска, который все никак не наступает.
Вот только в охоте принимает участие не она одна. Четыре других львицы тоже рассредоточены по зарослям, а единение между ними оставляет желать лучшего.
Достаточно одной ошибки. И если у одной из них снова сдадут нервы, как вчера у Шемы, львицы опять останутся без пищи.
Точки на темном экране, чем-то похожем на эхолокатор, который час не двигаются. Датчики фиксируют незначительные колебания, но даже вокруг туши мертвого бегемота братья-львы ходят чаще, чем львицы, засевшие в пригибающейся ветром траве. Они просто переступают с лапы на другую, отгоняют мух и слепней, которые лезут в глаза и влажные носы. И, конечно, нервно дергают хвостом, так выдавая свое нетерпение.
Я очень хочу верить в то, что Шема выучила урок, и сегодня не станет предпринимать ничего раньше Таун. Именно она самая опытная охотница, остальные же пока только портят ей жизнь. Даже в одиночестве она справилась бы лучше, но теперь, вырванная из привычной жизни и земель Южной Африки, в которых прожила более десяти лет, из-за других львиц Таун должна учиться охотиться заново.
— Ник?
Голос Ричарда действует на мои взведенные нервы, как ноготь по школьной доске. Меня едва не передергивает, и я только чудом сдерживаюсь. Как нетерпеливая Шема, я тоже хочу сорваться с места и больше не сидеть в одном, ограниченном помещении, с этим мужчиной. Но, как и Шема, теперь я должна думать о других.
Ричард, словно специально, понижает голос. Но в палатке все равно тихо, как будто наши разговоры могли помешать охоте, которая проходит за несколько километров от нас.