Невидимый мир

   В этом она не виновата, конечно... но что делать? Рассказывать это все Марку - немыслимо.Только пугать его, только расстраивать. Хорошо, синяки почти сошли. Марк обнял ее, а Ивик ничего не чувствовала, кроме внутренней паники. Марк пытался ее приласкать... наконец понял и спросил, что с ней. Ивик сказала, что просто что-то... нет настроения. Марк снова попробовал. Ивик ощутила себя виноватой - он-то здесь при чем? Он так долго ее ждал, а она... он же не отвечает за действия доршей. Она постаралась расслабиться. Постаралась ответить на ласки. Марк, видимо, решил, что все уже в порядке. Все было как обычно. Он не чувствовал, что Ивик сжимает зубы от боли - тело отзывалось болью, и ничего с этим сделать было нельзя. .

   Потом все вошло в колею.

   Она отогрелась, забыла все. Заставила себя забыть. Привыкла к Марку снова. Даже почти перестало быть больно. Дурацкая эта фантомная боль от уже заживших синяков и затянувшихся ран прошла. Все стало нормально, как раньше.

   Здесь был другой мир.

   Здесь только нежность, только тепло, здесь немыслимо даже подумать о той, другой жизни. Здесь хорошо, как в материнской утробе.

   И она смогла все забыть. И Кельма, и доршей. Она привыкла к Марку заново...

   Ивик смотрела, как Марк танцует с Ашен. Легкой, счастливой. Рядом с ней он казался смешным - невысокий, круглоголовый. Гэйны заметно отличались от представителей других каст, даже на вид. Сказывались постоянные тренировки. Дисциплина. Красивые , точные движения, прямая спина. А Марк смешно топтался на месте, и рубашка выбилась из штанов. Ивик ощущала к нему почти материнскую нежность.

   Марк выбрался из толпы и подсел к ней. Провел рукой по ее волосам, заглянул в глаза. И сразу перестал быть маленьким и смешным. Ивик не чувствовала его больше своим ребенком - скорее уж отец. Старший, любящий.

  -- Ты что - чувствуешь себя плохо?

  -- Нет, солнышко, не беспокойся... все в порядке.

   Он помолчал. Он всегда ей верил. Не расспрашивал, не уточнял, не лез. Иногда Ивик это удивляло - она бы почуяла, что здесь что-то не так. Она бы обязательно выспросила. Но Марк, возможно, не чувствует. Если она говорит "в порядке" - значит, действительно, все хорошо.

   Он обнял ее за плечи, прижался. Посидели молча, ощущая льющееся сквозь них тепло.

   Марк удовлетворенно вздохнул.

  -- Эх... Ивик, я так счастлив! Ты даже не представляешь, как я счастлив! Господи, как хорошо-то... Ты здесь. Праздник. Все так вкусно. Все танцуют. Погода сегодня чудная такая. И ты... самая лучшая моя.

   Он действительно был счастлив. Если бы это было не так - Ивик ощутила бы.

   Она засмеялась.

  -- Ты такой солнечный, Марк. Такой оптимист. Ты просто мудрый...

  -- А, - он махнул рукой, - ну правда же? Солнышко светит. Ты рядом. Правда, чего еще надо-то?

  -- Ваш пропуск, - сухо сказал Кельм, глядя на очередного посетителя редакции, грузного, высокого мужчину - тот сразу полез во внутренний карман пальто. Кельм подобрался и внимательно рассматривал посетителя, в который раз уже, сквозь полуопущенные веки. Изображая профессиональную бдительность, тщательно сверил лицо с фотографией...

   Этот немолодой не то литератор, не то журналист, частенько посещающий редакцию, давно был у него под наблюдением. А ведь не чистокровный дараец. Слишком широкий нос, и форма надбровных дуг - Кельм собаку съел на антропологических различиях. Но может быть полукровкой, несомненно.

   Игорь рассеянно глянул на охранника, и Кельм замер на полсекунды, но тут же спокойно протянул пропуск.

  -- Проходите.

   Так же, как Кельм определил работающих здесь дарайцев - по внешности, по неуловимым, но заметным опытному разведчику мелочам - так же точно Игорь мог определить его дейтрийское происхождение. Теоретически. Но вряд ли поймет, подумал Кельм.

   Внешность гэйн почти не менял, но она и не "типично-дейтрийская", таких полно и здесь, в России. А главное - Кельм давно привык к тому, что окружающие слепы, что они не видят простых, элементарных вещей, которые для него - само собой разумеются. Например, вот Игорь вешает пальто, и вот это стряхивающее спиральное движение левой руки... так делают люди, умеющие работать со шлингом, этот поворот сам по себе не появляется.

   Кельм сам тщательно контролировал себя, чтобы отучиться от таких мелочей, но это было излишней предосторожностью - другой бы и не заметил это движение. А именно оно заставило его заподозрить дарайца в одном из десятков посетителей редакции. И установить за ним наблюдение.

   Девушка-секретарша, Танечка, сидящая на приеме, поднялась и постучала в кабинет главреда. Кельм ощутил удовлетворение - все работало, как часы. Танечка с ним была почти незнакома - на всякий случай. Ее завербовало по приказу Кельма агенство "Штирлиц". Что-то Дмитрий ей наговорил и конечно, предложил хорошую оплату. И работа небольшая - зайти в кабинет и оставить там жучок на столе, где-нибудь под бумагами, причем уже после того, как дарайцы прощупают кабинет сканерами.