НеЗависимость. Как избавиться от психологической или химической зависимости

В качестве снотворных препаратов чаще всего используют барбитураты (барбамил, нембутал, циклобарбитал), а также бромурал и ночной транквилизатор ноксирон. В ряде случаев злоупотреблению предшествует привыкание к назначенным врачом снотворным, развивающееся у людей с нарушенным сном. Барбитураты избавляют от чувств страха, гнева, стыда, неудовлетворенности, неполноценности. Они помогают преодолеть чувство одиночества, пробуждают стремление к симбиотической связи с заботливой сильной личностью.

У хронических больных выражены утомляемость, истощаемость внимания, недостаточная способность к концентрации. Сужается круг интересов, наблюдаются эмоциональная неустойчивость, дисфории, депрессия. Наблюдается расстройство артикуляции и координации движений, нарастает отупение. Похмельный синдром длится до 5–7 недель, долгое время отсутствуют инициатива, аппетит и сон, развивается апатическая депрессия с суицидными мыслями. Половину всех попыток самоубийства составляют острые отравления барбитуратами, каждый десятый больше не просыпается.

Анальгетики и антиаллергические средства. Свободно отпускаемые в аптеках анальгин, амидопирин, фенацетин ослабляют болевые ощущения. Интоксикация вызывает колебания настроения от веселой дурашливости до мрачной раздражительности. У хронических больных нарушена артикуляция, кисти рук дрожат, походка неуверенная. Через несколько лет злоупотребления ухудшаются память и интеллект, заметно снижается уровень личностного функционирования, может развиться эпилепсия. Антиаллергические препараты димедрол и пипольфен обладают слабым успокаивающим и снотворным действием. Интоксикация сопровождается головокружением, головной болью, сухостью во рту, тошнотой. Описан делирий и психоорганический синдром.

Злоупотребление транквилизаторами связано с их широкой распространенностью и облегченным доступом к ним, распространенностью самолечения. Наиболее популярны седуксен, радедорм, элениум, тазепам, мепробамат, триоксазин. При приеме 3–4 таблеток появляются эйфория, подъем сил, собранность, активность. Ощущаются волны приятного тепла, поглаживание кожи, легкость, парение. Зависимость обычно развивается через 1–2 года систематического приема препарата. Хронические больные испытывают постоянное раздражение, подавленность, нежелание жить. Лицо становится маскообразным, речь и движения замедлены. Нарастает вялость, ухудшаются память и сообразительность. Резко падает физическая и умственная работоспособность, появляется моральная деградация. Больные теряют работу, воруют, подделывают рецепты.

Стимуляторы

Случай из практики. Молодой человек трижды безуспешно лечился от заикания. Последние два года принимал стимуляторы для повышения уверенности при общении, попал в зависимость от них, испугался «разрушить мозг» и сойти с ума. Обратился в наркологический центр, где женщина-психолог помогла ему справиться с наркоманией, однако у него развилась психологическая зависимость от психолога. Неохотно согласился с ее предложением перейти на лечение ко мне, «чтобы ему исправили речь».

Встречи со мной пациент начинал с просьбы «дать тему, задать вопрос». Иначе он опасался, что наступит хаос или он будет тратить время на пустяки. Предыдущему психологу в таких случаях он должен был рассказывать о каких-нибудь прошлых событиях. Когда мы начали обсуждать с ним этот механизм, выяснилось следующее. Ему очень хочется к людям, на свободу. Но он предчувствует неудачу, называет себя «лузером» (англ. loser – неудачник; loose – свободный, распущенный, беспутный).

Обманывает себя и других, делая вид, что ему и не хочется быть с людьми. В то же время постоянно вовлекается в различные авантюрные, рискованные отношения, так как не дорожит своей жизнью. Завидует животным, у которых якобы нет готовности отдать свою жизнь. Затем признает, что они готовы отдать ее за свое дитя или семью. Выходит, дело не в слепом инстинкте саморазрушения, а в отсутствии смысла жизни, ради которого стоит идти на смертельный риск. От бессмысленности своей жизни и возникает страх хаоса – «скотского» (распущенного) подсознания и чувство, что «жизнь не удалась».

Он боится реальной жизни, отношений с людьми, так как видит в них лишь угрозу, и не верит в любовь, не надеется встретить и тем более заслужить ее. Вместо этого он «любил» (потреблял) наркотики, пока страх перед ними не перевесил. Теперь, чтобы отгородиться от людей, он использует старую испытанную защиту – заикание, это его крепость, она же тюрьма. Запинки – башни и орудия, которые стреляют без перерыва (он говорит без умолка и боится пауз). Он то требует от меня указаний и принятия ответственности за его благополучие, то оспаривает, уничтожает любые мои слова. Признает, что жаждет самостоятельности, но считает, что ее надо завоевывать, а не просто быть самим собой.