Незримый фронт

Лежим в кустах неподалеку от пасеки. Сквозь кусты видны телега и выпряженная лошадь. Значит, не скоро собираются двинуться отсюда к дому. Вот вышел пасечник. Отвязал пса и увел его куда-то в сарайчик. Ага, боится, что будет лаять пес на чужих, привлечет внимание. Дед снова вошел в избушку. Вышел спутник Карбышева. Посмотрел на заходящее солнце и вернулся обратно. Терпеливо ждем. Окружать избу еще рано. Может быть, придет кто-нибудь из посторонних, и залает пес. Это даст нам возможность сменить занятые позиции и приблизиться к избе.

Опять вышел тот, кто привез сюда Карбышева. Осмотрелся, послушал и направился в горы. Теперь ясно: скоро приведет гостей, которых мы с нетерпением ждем.

Незаметно пролетает ночь. Чуть забрезжил рассвет. Аширбек толкнул в бок:

— Смотри: идут трое.

На фоне блеклой полоски ранней зари появились зыбкие силуэты людей. Путники шли медленно, осторожно. Но как ни старались ступать тихо, пес учуял присутствие людей и стал рычать.

Стоило им скрыться в помещении, как мы быстро заняли позиции, облюбованные днем, — ближе к избушке. Теперь время потекло быстрее. Уже совсем рассвело, а гости продолжают отсиживаться дома. Что там? Почему не выходят?

Только в одиннадцатом часу на улицу вышел Карбышев в сопровождении пасечника. Потянулся и почесал затылок.

Все в порядке, можно выходить из засады.

— Как гости? — спрашиваю я Карбышева.

— Спят. Медовухи хватили. Теперь не добудитесь.

В избушке, разметавшись на нарах, спали трое. Еле разбудили одного из них и вывели во двор.

— Где оружие?

Вместо ответа он махнул рукой в направлении гор.

Подошел дед.

— Спрашивать у него бесполезно. Не очухался еще от медовухи, — сказал дед и добавил: — Можно оставить его здесь, в холодке, а я покажу вам, где спрятано оружие.

— Нет, дедусь, — ответил я, — хотя бы один из них, но нужен нам. Протокол должен подписать. Судить же их будут.

Километрах в двух от пасеки, в избушке, нашли винтовку, несколько экземпляров прокламаций, инструкций, приказов.

Увидев все это, дед всполошился.

— А где же такая коротенькая винтовка?

Гость нехотя ответил:

— У Глебова осталась.

При обыске у Дудукалова и Глебова нашли китайские деньги, удостоверения личности, мандаты, выданные русским «шанье» — старостой в Кульдже Вяткиным. Обрез оказался в головах у Глебова, на нарах.

Рассадив в разные стороны «гостей» и оставив их под присмотром пограничников, пошли с Аширбеком еще раз взглянуть на пасеку деда. Все равно днем не поведешь их по Лепсинску. Поползут слухи — не удержишь. Гадай потом, как они достигли ушей тех, кому и знать об этом нельзя.

Взглянул я на пасеку и опять вспомнил давние рассказы Карима. А ведь на самом деле места здесь красивые. Цветов сколько, луга какие… И тихо. Так тихо, что слышен полет пчелы, шорох жука, пробирающегося в траве, неосторожный шаг муравья, склонившего былинку до земли. Она даже скрипнула, задев за другую. Никак не верится, чтобы среди такой красоты гуляли злые люди с черными думами.

А закат здесь какой!

Медленно наплывают на горы вечерние сумерки, оттесняя все выше золотистые блики. И как только отсветы солнца уходят с вершин гор, все сразу погружается во тьму.

Поздно вечером, когда улицы Лепсинска опустели, вместе с арестованными мы отправились в комендатуру.

Большого труда теперь не составило узнать, где находится штаб «черных», место сбора, сколько эмиссаров бродит еще по селам и аулам.

Дудукалов и Глебов рассказали, что в Илийском округе Западного Китая и в Кульдже среди белой и новой эмиграции создана организация для борьбы против Советов в России. Называется она «Российская крестьянская партия». При ней «штаб черной армии». В задачу «черной армии» входило поддерживать силой оружия любое восстание, которое вспыхнет в пограничных районах Казахстана. Создал эту организацию Владимир Саянов-Заплавский — бывший офицер-колчаковец, бежавший в Синьцзян из Сибири в 1930 году. От белой эмиграции возглавили ее полковники Вяткин и Попенгут. Организация быстро росла.

С каждым часом «языки» становились разговорчивее, и все подробнее мы знакомились с положением дел в пограничных районах, где готовился крупный заговор. На вопрос Николаева: «Где сам Саянов?» — Дудукалов ответил:

— Это мне неизвестно. Знаю только, что он разослал своих сподвижников: Хлыновского — в Черкасское и Петропавловку, Кока — в Рубцовск, Елибаева Бориса — в Арасан, а нам поручено провести работу в Лепсинске, Андреевке и Байзереке.

Но Глебов оказался более осведомленным, чем его спутник. О Саянове он сказал:

— Вместе с группой вооруженных людей, человек двенадцать, он перешел границу по щели Большой Баскан и остановился в урочище Кара-Унгур. Здесь, как мне известно, штаб Саянова. Сюда мы, уполномоченные, должны были доставлять сведения о количестве подобранных надежных людей в селах и аулах, о созданных «комитетах самообороны»…

Дело принимало серьезный оборот, даже более серьезный, чем мы думали вначале. Нельзя позволить врагу гулять по нашей земле. Надо поймать и изолировать разных «уполномоченных». Саянова разбить, а лучше всего взять в плен со всем штабом.