Ничего личного!

– Конечно. Спасибо тете Кате, что нас познакомила. Если честно, я без нее ничего бы не успела.

Он возмутился:

– Да ладно тебе! И так вон сколько всего переделала. – Тимур строго посмотрел на меня и сказал: – Мне все очень нравится. Ты замечательно справляешься со всем. Я уже думал, что зря Юзик тебе не предоставлял самостоятельность в работе.

Я вздохнула.

– Понимаешь, у него совсем другой стиль, совсем другой подход. Может быть, со своей позиции, он прав. Фактически, он дотягивает клиента до уровня своего видения дизайна помещения. Уровень художественной культуры наших заказчиков часто отстает от их финансовых возможностей, а привычка распоряжаться большими деньгами приводит к тому, что хозяин вмешивается в творческие идеи художника. В договорах Юзика даже предусмотрен тот пункт, что он не всегда считается с пожеланиями заказчиков, если они нарушают целостность его творческого замысла.

Тимур хмыкнул:

– Ты можешь вспомнить хотя бы одно, даже самое скромное, пожелание заказчика, которое он не счел бы ущемляющим его замыслы?

Я кивнула, соглашаясь.

– Я всегда хотела работать иначе. Во-первых, я должна узнать о заказчике как можно больше личного. Узнать, чем он дышит, что любит, что греет его душу, его основную работу, хобби, рост, вес, возраст… Все, любые мелочи могут стать толчком к тому, что получится что-то интересное, что люди будут в построенном тобой доме не только спать, есть и принимать ванну, они будут жить здесь, любить, ссориться, мириться, просто пить чай после рабочего дня… Каждый должен найти в доме место себе по душе.

Тимур обнял меня за плечи:

– Не волнуйся ты так, я тебя очень хорошо понимаю.

Мы посидели молча. Я допила кофе и крутила чашечку в руках. Меня волновала его близость, но освобождаться из его рук я не стала.

– Гадаешь? – улыбнулся Тимур.

Я отрицательно покачала головой. Подумала и честно призналась:

– Я немного скучаю за своими подругами, за Сашей. Вчера я, наконец, позвонила Агнессе Прокофьевне. – Я виновато посмотрела на Тимура. Он сел ровнее, но руку не убрал. – Я ей почти все рассказала. Пойми, что я не могу и не хочу ее обманывать. За время моего дурацкого замужества она стала мне настоящим другом. Я ведь не должна рвать с ней отношения из-за того, что я больше не сплю с ее сыном?

Тимур качнул головой, тихо спросил:

– Она не уговаривала тебя вернуться?

– Нет.

Я не решилась рассказать Тимуру, что вчера призналась Агнессе Прокофьевне в том, что рядом со мной сейчас другой мужчина, и возврат к Юре для меня просто невозможен. И не то, чтобы я сильно сердилась или обижалась на него, нет, просто я его разлюбила. Я просила ее не обвинять его в произошедшем разрыве. Может быть, мы оба по отдельности еще сможем быть счастливы. А потом она заплакала и пожелала мне счастья. Я обещала ей звонить и сказала, что приеду в гости, как только хоть немного разберусь в себе.

Тимур сидел рядом со мной с каменным лицом и молчал.

Я вспомнила, как Тим привез меня к себе, как ночью мне показалось, что из моего сердца вытягивают длинную острую иглу, вспомнила, как он прижимал меня к себе и отогревал своим теплом.

Тимур отвел глаза, спросил:

– Ты не жалеешь, что это не Сашка, а я встретил тебя тогда у офиса?

Я повернулась к нему, неожиданно для себя поцеловала его в щеку, вкусно пахнувшую его замечательной туалетной водой, и ответила вопросом на вопрос:

– А ты сам как думаешь?

Я поднялась, было, но он как-то ловко поймал и притянул меня к себе:

– Правда, что ли?

Вошедшая в кухню Вероника радостно заявила:

– Привет всем! Можете продолжать обниматься, вы мне нисколько не мешаете.

Тимур поймал и ее, перехватил поперек живота и начал щекотать нас обеих. Изнемогая от хохота, мы переползли на диван.

Отдышавшись, Вероника сказала:

– Если бы я съела горячий бутерброд с кофе, фиг бы тебе нас побороть!

Тимур допил свой остывший кофе и, довольно глядя на нас поверх чашки, сказал:

– Ты, Вероника, неспортивно себя ведешь. Лягаешься, как пони нашего президента! Борьба должна быть честной!

Вероника твердо сказала:

– Нет, борьба должна быть бескомпромиссной!

Тимур приподнялся из-за стола, сделав вид, что собирается напасть на нее, и Вероника с визгом умчалась наверх.

Я забрала чашки со стола и переставила их в мойку, на всякий случай стараясь держаться подальше от его длинных рук. Тимур засмеялся и сказал:

– Черт, пойти, что ли, дрова порубить?

Я покраснела.

После завтрака мы с Вероникой занялись высадкой цветов в подвесные кашпо вдоль балкончиков. Вчера я отобрала в цветочном магазине неприхотливые ампельные сорта петуний, герани и других красиво цветущих однолетников. Мы высадили их в смесь магазинной и садовой земли, полили и оставили в кружевной тени под яблоней, чтобы они привыкали постепенно к открытому воздуху.

Часть растений я оставила в торфяных горшочках. Тимур подошел посмотреть на нашу возню, спросил:

– А эти куда?

Я ответила:

– Мы с тетей Катей убрали на кладбище, помыли памятники. Тюльпаны и нарциссы сейчас отцветут, я купила летники, чтобы высадить их. Уже тепло, как раз время. И Вероника хочет проведать бабушку.

Он кивнул.