Ничего святого

Войдя в квартиру, я ощутил, что здесь уж точно ничего не изменилось: мама по-прежнему будет срывать на мне свою злобу, когда что-то её разочарует, а Игорь просто продолжит методично унижать меня, как всегда. Никому не было дела до того, что я потерял бабушку, что из моей жизни ушёл самый дорогой человек. Это не остановит их от того, чтобы сделать мне больно.

Таков был мой неисповедимый путь в венце терновом.

В минуты отчаяния, когда мне становилось совсем тяжело, я ехал к бабушке, и мы с ней могли подолгу разговаривать, я рассказывал свои скучные новости (ни словом не упоминая о своей жизни в семье Игоря), а бабушка внимательно слушала и отвечала. Возможно, она была единственным человеком, которому было интересно, как у меня дела, который любил меня за то, что я – это я. В последнее время я стал уделять ей намного меньше внимания, возможно, из-за этого она почувствовала себя ненужной и умерла.

Мне было так стыдно, так мерзко и одиноко, что я уже хотел взять телефонную трубку, позвонить ей и сказать, что приеду. И когда уже взял в руки телефон, понял, что на том конце провода больше никого нет. Она больше никогда не ответит мне, не воскликнет радостно «Васенька!», не расскажет историю и не отведёт меня в театр. Я больше никогда не смогу с ней поговорить.

И в этот момент, когда я по привычке хотел пообщаться с бабушкой, – до меня наконец дошло, что на самом деле случилось.

Лишь два раза в своей жизни я плакал так горько и так долго.

И никогда больше не смогу чувствовать такой сильной боли и пустоты.

Бабушки больше не было.

Как же так могло произойти? Как Бог, если он существует, мог допустить такое? Бабушка была самым добрым, самым светлым человеком, которого я встречал. Почему же именно она? В тот момент я проклинал Бога за его малодушие. Вдруг мне пришло в голову: как смею я гневить Его в своём горе? Но мне было всё равно. Какой смысл стараться не обидеть Бога, когда происходят такие вещи? Что он сейчас может сделать? Убить меня? Да и чёрт с ним! Убить самого дорого мне человека? Он уже утром это исполнил. Превратить в ад мою жизнь? И так почти удалось.

Внезапно я осознал, насколько жалко выглядят люди, преклоняющие колени в молитве. Для чего они это делают? Если бы я вчера помолился, бабушка бы не умерла? И если бы умерла, несмотря на молитву, что бы я тогда сказал? – Что на всё Божья воля, что пути Его неисповедимы? Ну а зачем тогда вообще молиться? Если на всё Божья воля, какой смысл пытаться навязать ему собственную? Для чего, в принципе, просить Бога о чём-либо?

И в этот момент всё стало ясно. Именно в тот день мои отношения с Богом определились окончательно. Когда меня спрашивают, верю я или нет, я говорю, что я атеист. Я не отрицаю существования Бога, будь то Иисус, Яхве, Аллах, Амон Ра или Один. Вполне возможно, все эти ребята живут где-то к северу от Земли и наблюдают за нами, возможно, это разные воплощения одной сущности. Возможно, это не сущность, а чистая энергия, – почему нет? Эта высшая субстанция, которую люди для простоты называют Богом, судьбой или кармой, вполне имеет право на существование. Я даже не отрицаю, что она как-то влияет на жизнь людей, особенно, если они в неё верят. Эта субстанция даёт им силы и надежду на обретение высшей гармонии после смерти. Но дело в том, что мне в этой истории противны две вещи. Во-первых, я не хочу обретать гармонию и счастье после смерти. Во-вторых, какой бы могущественной и великой ни была сила, которой поклоняются миллионы, я никогда не признаю её выше себя, никогда не дам ей права руководить моей судьбой и определять моё бытие. Я не склоню колени перед Богом потому, что не признаю за ним права вершить мою судьбу, и именно по этой причине я не являюсь его рабом, а он не имеет надо мной власти.

На следующее утро я как ни в чём не бывало отправился в школу. Здесь тоже ничего не изменилось: те же ребята, те же уроки, те же шалости учеников и те же неизменные комментарии учителей: «А голову ты дома не забыл?», «Кто там разговаривает на Камчатке?», «Кто знает ответ? Лес рук прямо!».

Осознание того, что смерть бабушки не перевернула устоявшегося уклада школьного распорядка, подтолкнула меня к ощущению, что смерть меняет бесповоротно жизнь только одного человека – того, кто умирает. Для всех остальных она является лишь определённой (иногда основополагающей) вехой в длинном коридоре глупостей и ошибок, который мы оптимистично называем Жизнь.