Ничья

Третья машина оказалась то, что надо. Она летела по набережной на немыслимой для ночного гололеда скорости в восемьдесят километров в час, и, судя по яркости габаритов, это был огромный и тяжелый джип. Елена шагнула на середину улицу. Она еще успела заметить внезапно включившийся левый поворотник (джип, оказывается, таки-тоже ехал в «Капитолий»), отчаянный визг тормозов и закрутившуюся волчком угольно-черную громаду, а потом ее крепко приложило о тонированные стекла и черный хром крыла, и Елена провалилась в глубокую воронку без дна.

Елена открыла глаза. Она лежала на широкой двуспальной постели, в светлой комнате с белыми стенами и затянутым в ковролин полом, и если это был рай, то следовало признать, что рай в последнее время стали отделывать как спальню «нового русского». Окно было забрано роскошным узором из заиндевевших снежинок и искрилось на солнце, и сквозь неровное оттаявшее пятно на окне был виден кусочек ослепительно синего неба и закатывающегося за горизонт солнца.

Надо было быть ужасно везучей, чтобы ночью на ледяной дороге броситься под джип, который прет со скоростью восемьдесят километров в час, и остаться в живых. И кроме того, у джипа должен был быть чертовски хороший водитель.

Елена лежала в постели минут пятнадцать, прислушиваясь к собственным ощущениям, а потом нашарила на тумбочке «ленивчик» и включила большой плоскоэкранный телевизор, расположившийся на полу наискосок от кровати. По телевизору показали губернатора, агитирующего депутатов за краевой бюджет, а потом – здание арбитражного суда.

Телеведущий сказал, что сегодня Нарымский краевой суд удовлетворил иск фирмы «Кром-инвест» о введении внешнего наблюдения в компании «Нарымгеологоразведка». Затем на экране показали офис нарымского предпринимателя Виктора Семина, и самого Семина, стоявшего в распахнутой дубленке на фоне ледяной царь-птицы при входе. Корреспондент спросил Семина, правда ли, что за иском «Кром-инвеста» стоит сам Семин, и Виктор ответил, что доходы от нарымской нефти должны оставаться в крае.

Елена поняла, что она не может смотреть телевизор и поскорее его выключила. Она полежала еще немного, а потом осторожно встала, прислушиваясь к собственным ощущениям. Когда она встала, у нее потемнело в глазах, но оказалось, что она вполне может ходить, держась рукой за стенку. Под кроватью отыскались пушистые тапочки, а в сверкающей ванной, соединенной со спальней ослепительно свежий халат.

Елена надела халат и вышла из спальни. Она оказалась в холле второго этажа, широком и просторном. Холл кончался балюстрадой, увитой листьями и цветами, а за балюстрадой, в сквозном эркере, пронизывавшем здание с первого этажа по третий, качались верхушки пальм. Было странно впервые в жизни видеть живую листву серого цвета.

Елена прислушалась: в доме было абсолютно тихо, и только откуда-то сверху доносился шум. Елена поднялась на третий этаж. Третий этаж был мансардой, и всю площадь его – без малого сто квадратных метров, – занимал спортивный зал. Справа от лестницы стоял низенький бильярдный стол с полосатыми шарами, а дальше начинались маты. С потолка на растяжке свисала похожая на гигантскую урючину боксерская груша.

По этой-то груше и лупил безостановочно Сергей Вырубов.

Елена оперлась о бильярд и стала смотреть. Прошла, наверное, минута, и Вырубов внезапно обернулся. На мгновение глаза Елены встретились с его глазами. В холодных обесцвеченных зрачках пряталась жадная нежность и какое-то странное одиночество. Сердце Елены вздрогнуло, но тут Сергей улыбнулся и отвел глаза в сторону, и Елена поняла, что то, что она приняла за заинтересованный мужской взгляд, было всего лишь игрой света и, возможно, блеском глаз раззадоренного тренировкой хищника.

– Очнулась? – спросил Сергей.

– Как я сюда попала?

– Ты бросилась под мой джип. У меня водила бывший раллист.

Елена опустила глаза.

– Я не нарочно, – проговорила она… – Было… было темно… а я искала машину побольше…

Вырубов молчал. Елена вдруг вскинула голову:

– Почему вы не отвезли меня в больницу?

– Не хочу, чтобы про меня писали, что моя тачка сбила пешехода, – ответил Вырубов. – Это порочит честный облик простого российского авторитета.

Помолчал и добавил:

– Иди ложись. Завтрак тебе принесут в постель.

***

Вырубов появился в спальне спустя десять минут, с подносом, на котором красовался стакан с апельсиновым соком, баночка йогурта и свежие поджаренные гренки. Там же стояла плошка с пахнущим малиной джемом, и исходил ароматным паром узорчатый чайник.

Елена не могла не удивиться, что Вырубов пришел сам. «А интересно, это по их бандитским понятиям не унизительно – прислуживать женщине? – подумала она. И вообще, где все его люди?»

Елена оказалась голодной. Она быстро проглотила и свежую, восхитительно тающую во рту гренку, выела баночку с йогуртом и неторопливо, глоточками стала пить кофе. Вырубов сел в кресло рядом, и Елене. показалось, что он смотрит, как она ест. Но когда она скосила глаза, она увидела, что он читает газету.