Никто не хотел убивать

– Вешайся, фраер! – Крыло провел ножом себе по горлу и отступил к своей шконке.

Стас дождался, когда он ляжет, и только тогда вернулся на свое место.

Бабай сел рядом и заявил:

– Хреновые твои дела, брат.

– Пока не очень. – Стас усмехнулся.

Как ни крути, а Прохарь сдерживал наезды фиксатого блатного. Если бы не это, лежать бы сейчас Стасу с перерезанным горлом или просто с дырками в животе.

Но если Прохарь узнает, что на руках у Стаса кровь двух воров, тогда Крыло получит отмашку на своего врага, и его ничто не остановит.

Это была уже третья ночь после памятного разговора с Губковым. Рубоповец больше к нему не приходил, значит, потерял интерес. С одной стороны, это хорошо, а с другой, Стас брошен на произвол судьбы. Это значит, что менты могут сдать его ворам на съедение.

Но пока что воры ничего не знают, и Стас варится в собственном соку. Может, так и дальше продолжаться будет? Вдруг Крыло и не решится пустить ему кровь?

– Чего не очень, если тебя чуть не замочили? – Бабай сочувствующе покачал головой.

– Но ведь не замочили.

– Проблемы у тебя.

– Я в курсе.

– Нет, не только с Крылом проблемы. Я понимаю, это не мое дело, но мне кажется, что менты тебя прессуют.

– Да, есть немного.

– Ты бы рассказал мне, чего там да как. На душе сразу легче станет.

– Не хочу.

– Почему?

– Тебе это неинтересно, а мне лишний раз переживать не хочется.

У Стаса не было желания открывать кому-то душу. Бабай прежде и не требовал этого, но сегодня вдруг попытался вызвать Стаса на откровенный разговор. С чего бы это?

– Что, и покаяться не в чем?

– Покаяться? – Стас задумался.

– А вдруг тебе недолго осталось? – Бабай вздохнул.

– А ты что, священник?

– Нет. И не напрашиваюсь. Сам себя исповедуй, а я спать. Лично меня никто мочить не собирается.

Бабай не претендовал на роль священника, но, похоже, своим небрежным тоном Стас обидел его. Бабай лег, закрыл глаза и повернулся к нему спиной. Дескать, он сам по себе, и никакого дела ему до Стаса нет. Мол, пусть тебя здесь убивают, мне все равно.

Стас озадаченно смотрел на Бабая. Парень он, в принципе, неплохой, более того, здесь, в этой камере, не было души ближе и родней. А жить Стасу осталось не так уж и много. Бабай хоть и не священник, но выслушает. Грехи он не отпустит, но надежду дать может. Ведь Стас не убивал женщин и детей, значит, все не так уж и страшно. А если еще сказать Бабаю, как сильно он раскаивается в своих грехах…

Но в камере сейчас не так шумно, как в дневное время, а это значит, что их разговор могут подслушать. Быть беде, если рядом затаилась кумовская наседка.

Да, Стасу действительно не мешало бы выговориться. Даже хорошо, что Бабай совсем не прочь выслушать его. Что ж, раз так, то завтра Стас откроет ему свою душу. Если доживет до следующего дня.

Чтобы не помереть раньше времени, Стас не должен был терять бдительности. Его начало клонить в сон, поддаваться соблазну было нельзя. Иначе он снова прозевает Крыло, который в этот раз не станет с ним церемониться.

Сон одолевал Стаса, он сопротивлялся, его сознание витало где-то между бредом и реальностью. Когда спящий Бабай произнес одну-единственную фразу, он не смог уверенно сказать, померещилась она ему или все-таки прозвучала в действительности.

«Не хочет он, товарищ майор». Может, Бабай обращался к какому-то майору из армейской своей бытности, или все-таки Стасу померещилось? Так или иначе, но свою душу Бабаю он решил не открывать.

Вдруг его неспроста направили в эту камеру? Может, Бабай взял его под свою опеку именно потому, что этого хотел майор Губков?

Но и предъявлять Стас Бабаю не стал. Пусть он и подсадной, но все-таки это был единственный человек, который мог ему хоть чем-то помочь в трудную минуту.

А еще через два дня Бабай и вовсе исчез. Ушел на допрос и больше не вернулся. Уж не Губков ли отозвал свою наседку?.. То ли Бабай не справился с заданием, то ли менты потеряли к Стасу всяческий интерес и бросили его на произвол судьбы.

Глава 24

Полпалки сырокопченой колбасы, шмат сала, конфеты, печенье!.. Для тюрьмы целое богатство, которым тут не разбрасываются. А Прохарь чуть ли не швырнул все это Стасу в лицо.

– За воровскую кровь хочешь откупиться?

У Стаса от волнения подкосились ноги. Ну вот, началось!..

– Чего замолчал? – хмуро спросил Прохарь.

– Это не кровь была. – Стас мотнул головой.

Он стоял у стола, за которым, выставив напоказ картинную галерею на своем теле, сидел уважаемый жулик. А вокруг него собрался так называемый блаткомитет. Крыло дышал в затылок, Стас нутром чуял исходящие от него волны злорадства. Сейчас Прохарь даст отмашку, и в спину Стасу воткнется нож. Что ж, когда-нибудь это должно было произойти.

– Это апельсиновый сок был.

– Апельсиновый сок?

– Давид апельсином был. Слишком молодой он для настоящего вора. Вам вот сколько лет?

Прохарю было около сорока, а он все еще не имел короны, стремился к этому, но никак не мог добиться. А какие-то грузинские недомерки получали ее на раз-два.

– Это не важно, апельсин он или нет, – мутно глядя на Стаса, сказал Прохарь. – Давид был вором, а ты его убил.