Ночной убийца

Лукас объяснил, что произошло, включая странный звонок Коннел. Уэзер внимательно слушала его и пила «Спрайт».

– Думаешь, Коннел что-то замышляет? – спросила она, когда он закончил.

– Да, мне так показалось. Надеюсь, ее не сожгут за это заживо. Идем, пора немножко побегать.

– А потом мы можем пойти в «Гранд» и поесть мороженого?

– Придется пробежать четыре мили.

– Господи, какой ты жестокий.

Вечером, после пробежки и мороженого, Уэзер села просматривать свои записи, чтобы подготовиться к завтрашней операции. Лукаса поражало, как много она работает. Его представление о хирургии сложилось под влиянием телевизионных фильмов, в которых операция являлась кризисной ситуацией, ее делали после тщательного изучения всех сопутствующих обстоятельств, всегда сражаясь с самыми разными опасностями. Для Уэзер это была рутина. Она оперировала почти каждый день, иногда по три или четыре раза за дежурство. «Если хочешь быть настоящим хирургом, нужно много оперировать», – говорила она. Уэзер ложилась спать в десять и вставала в половине шестого.

Какое-то время Лукас занимался делами, потом бродил по комнатам и в конце концов спустился в подвал, где взял маленький пистолет, который хранил дома, засунул его за ремень брюк и прикрыл сверху рубашкой.

– Пойду пройдусь немного.

– Кажется, ты говорил, что дело у вас забрали, – заметила Уэзер, взглянув на него с кровати.

– Да, но мне нужно найти одного человека.

– Отдохни, – сказала она.

В зубах Уэзер держала желтый карандаш и говорила, не выпуская его изо рта. Выглядела она просто замечательно, но Лукас заметил у нее в глазах едва различимую искорку страха.

– Не волнуйся. Если возникнут проблемы, я тебе сразу же скажу, – с улыбкой ответил он.

– Хорошо.

Дом Лукаса стоял на восточном берегу Миссисипи, в тихом районе, где росли высокие старые вязы и дубы, постепенно вытесняемые молодыми кленами, гинкго и ясенями. По вечерам улицы заполняли любители пробежек, представители среднего класса, разминающие мышцы после долгого рабочего дня, проведенного в офисах, и парочки, которые прогуливались по тускло освещенным тротуарам, держась за руки. Когда Лукас остановился, чтобы переключить передачу, он услышал невдалеке женский смех и чуть не вернулся к Уэзер.

Но он взял себя в руки и поехал к мосту Маршал-лейк, перебрался на другой берег Миссисипи и через милю оказался на Лейк-стрит. Лукас катил мимо баров, где подавали коктейли, мимо порномагазинов, лавочек подержанных вещей, бюро проката мебели, заведений, в которых обналичивали чеки, и низкопробных кафе быстрого питания. Все вместе они создавали уродливую картину, освещаемую дешевыми вывесками. Дети болтались на улицах в любое время суток среди наркоманов, приехавших из пригородов, чтобы разжиться здесь кокаином, дилеров, алкоголиков, потрепанных торговцев страховками и парочки заблудших душ из Сент-Пола, отчаянно пытающихся найти короткую дорогу домой. На светофоре остановилась патрульная машина, и полицейские принялись разглядывать его «порше», подумав, что он торговец наркотиками. Лукас открыл окно, водитель ухмыльнулся и что-то сказал, а его напарник опустил стекло со своей стороны и спросил:

– Дэвенпорт?

– Угу.

– Отличная у тебя машина, приятель.

Тот, что сидел за рулем, крикнул через голову своего коллеги:

– Эй, у тебя есть доза? Мне бы не помешало немного подкрепиться.

Франклин-авеню была такой же отвратительной, как и Лейк-стрит, только темнее. Лукас достал из кармана листок бумаги, включил в машине свет, проверил адрес Мусорщика Дуга и поехал дальше. На половине домов не оказалось номеров, но он все-таки нашел нужный и увидел в окне свет, а на крыльце около полудюжины человек.

Он припарковал машину, и разговор тут же смолк. Лукас сделал несколько шагов по разбитому тротуару и остановился.

– Здесь живет парень по имени Мусорщик Дуг?

Полная индианка поднялась с садового кресла.

– Больше нет. Теперь тут живет моя семья.

– А вы его знаете?

– Нет, не знаю, мистер Полиция, – Она держалась вежливо, – Мы переехали четыре месяца назад, но ничего не слышали о нем.

Лукас кивнул. Он ей поверил.

– Хорошо.

Лукас начал объезжать бары, где разговаривал с хозяевами и посетителями, но он некоторое время не работал на улицах, и игроки поменялись. Время от времени кто-то узнавал его, называл по имени, махал рукой. В памяти всплывали имена и лица, но никакой полезной информации получить не удалось.

Он собрался домой, когда увидел на боковой улице бар «Голубой бык» и решил сделать последнюю остановку. Несколько машин стояли на крошечной парковке под необычными углами, словно владельцы побросали их, спасаясь от бомбежки. Сквозь тонированные стекла в окнах посетители видели, кто входит в бар, но самих их разглядеть было невозможно. Лукас оставил свой «порше» около пожарного гидранта, вдохнул ночной воздух, пропитанный креозотом и смолой, и вошел внутрь.