Новая сила

Он покрутил головой – инсектов в поле зрения больше не было. Неужели все шесть сбиты? Сигара дирижабля неспешно плывёт на восток, волоча за собой шлейфы жирного дыма от сгорающих угольных брикетов – кочегары стараются вовсю, огромные, не меньше дюжины футов в поперечнике, пропеллеры старательно перемалывают воздух. На правом борту медленно расплывается здоровенная чёрная клякса с огненными краями, сквозь отверстие проглядывают ажурные рёбра и тросы каркаса и пузыри мета-газовых мешков – одна из стрекоз всё же дотянулась и достала воздушный корабль плевком огнестудня. Уилбур покрылся холодным потом: вот сейчас огненные струйки доберутся до содержимого емкостей с газом и тогда конец, огненное аутодафе для всего экипажа и пассажиров.

Но – ничего подобного не произошло. Сверху, с хребтины воздушного корабля сноровисто спустились на тросах несколько фигурок и, ловко орудуя шлангами, присоединёнными к болтающимся за спинами ранцам, стали заливать тлеющие края дыры ткани пеной. И только тогда Уилбур сообразил, что ничего особенно ужасного дирижаблю не грозит. Мета-газ, в отличие от водорода и светильного газа, заполняющих земные «аппараты легче воздуха» не горюч, а что до дыр в обшивке да пары-тройки прохудившихся газовых мешков – они не снизят подъёмную силу до критически малого значения.

Англичанин бросил машину в вираж, уходя от дымной полосы, тянущейся за «Баргузином», и, уравняв свою скорость со скоростью дирижабля, завис футах в пятидесяти под разверстым люком носового трюма. Оттуда ему уже махали руками и шлемами техники.

– Хороший был аппарат. – фон Зеггерс попинал ногой искорёженную стойку шасси. – Крепко его уделали, любо-дорого посмотреть, как говорите вы, русские…

– Почему это – «был»? – обиделся механик. Пруссак не ошибся – парень принадлежал к выходцам их Новой Онеги, и говорил по-немецки с выраженным славянским акцентом. Как, впрочем, и большая часть команды «Баргузина» – о чём безошибочно свидетельствовал густо висящий в ангаре мат, неизменно сопровождающий – это фон Зеггерс знал не понаслышке, – любую осмысленную деятельность русских. Даже если и говорят они по-немецки, как сейчас.

– Не так-то много тут требуется ремонта. – продолжал механик. – Движок цел, набор металлический, что погнуто – выправим.

Гофрированный дюраль для обшивки в запасе имеется. Вот увидите, герр капитан: до места добраться не успеем – будет как новенький!

Лейтенант Уилбур Инглишби, хоть и не принимал участия в обсуждении полученных аэропланом повреждений, но целиком и полностью был на стороне унтера-моториста. За четверть часа полёта и боя Уилбур успел сродниться с новым истребителем – а заодно довести счёт до трёх. Если считать три аэроплана бошей, сбитых им над Фландрией в далёком 1916-м – можно по праву претендовать на почётное звание «аса». Правда, здесь оно не в ходу – но не беда, недолго и ввести. Пилоты есть пилоты, на чём бы они не летали – на «ньюпорах», «фоккерах» или «кальмарах» – и все одинаково падки на внешние атрибуты своих побед.

Он покосился на Алекса, копающегося в медных кишках «кальмара». Подкинуть, что ли ему эту мысль? А что – наверняка не далее, как сегодня они отметят первые свои победы в настоящем бою – тогда и можно будет как бы невзначай упомянуть о традиции пилотов-истребителей Старой Земли. Здешний народ относится ко всему, что исходит оттуда, с пиететом – так что, глядишь, и получится. Правда, пока боевой счёт лейтенанта Веденски составлял всего-то одну заваленную в «собачьей свалке» «стрекозу», и ещё одну записал на себя его бортстрелок – но ведь лиха беда начало, не так ли, джентльмены?

И ладно бы, повреждения его аэроплана были получены в воздушно бою! Так нет, единственная отметина, оставленная инрийскими инсектами – редкий пунктир пробоин на левой плоскости. Уилбур уже успел их осмотреть: ничего опасного, капельки «живой ртути» проткнули два слоя тонкого дюраля, оставив на кромках пробоин тонюсенькие зеркально-сверкающие нити. Там же, где удары пришлись в лонжероны и стрингеры – «живая ртуть» растеклась по помятому металлу зеркальными лужицами, но пробить не смогла. Выходит, прав был пруссак: цельнометаллические аэропланы в здешних небесах придутся весьма кстати. Достаточно защитить пилотскую кабину несколькими не слишком даже толстыми листами алюминия – и всё, ты в летучей крепости! Надо будет заняться этим, когда дело дойдёт до ремонта…

Выйдя с минимальными потерями из «собачьей свалки», Уилбур уровнял скорость со скоростью дирижабля, и принялся аккуратно подводить её к тёмному прямоугольному провалу, ведущему в носовой трюм. И почти преуспел – если бы в самый последний момент порыв бокового ветра не швырнул машину на узкую, окантованную стальными уголками, кромку люка. Скрежет сминаемого металла, сизая гарь из патрубков мотора, и аэроплан со смятым в гармошку фюзеляжем и обломком плоскости, болтающемся на скрученном стрингере, на миг зависает над пропастью – и начинает медленно сползать вниз.