Новый рассвет

Он бережно поднял правую руку Бэннер и заложил ей за голову. Потом так же поднял левую. Руки обрамляли ее лицо. Она раскрыла беззащитные ладони, слегка согнув пальцы. Груди, желанные жертвы, оказались ничем не прикрыты.

И все-таки она не боялась.

Она тихо лежала, отдавая себя восторженному мужскому взгляду.

Джейк едва сумел отвести глаза. Он снова намочил салфетку. Осторожными движениями вымыл груди, впадинку между ними, бока. Другой салфеткой высушил кожу и, закончив работу, принялся восхищенно взирать на нее, как художник на лучшее творение своей жизни.

– Прямо не верится, что я здесь, вот так, с тобой. Так здорово. Все время кажется, что вот-вот кто-нибудь сюда вломится и отберет тебя у меня.

– Я никуда не уйду, Джейк.

– Мне никогда не было так хорошо с женщиной, так хорошо, как сейчас, Бэннер. Ласково и покойно. Я их брал, пользовался их телом, но не любил их. Я, наверное, не умею делать это так, как положено, с любовью. Пожалуй, слишком стар, чтобы научиться. Но я хочу попробовать. Позволь поучиться этому с тобой.

Любовь переполняла сердце Бэннер. На глазах выступили слезы глубокой нежности. Она действительно значит для Джейка больше, чем все шлюхи. Он не сказал, что любит ее. Но он говорил о любви, и миг желанного объяснения скоро настанет.

Он сжал ей грудь. Пышные округлости, воплощение женственности, наполнили его ладони.

– Бэннер, Бэннер.

Она видела, как шевелятся его губы, но из них не вылетало ни звука.

– Значит, я тебе нравлюсь? – застенчиво спросила она.

– Нравишься? – ласково рассмеялся он. – Да, ты мне нравишься.

Он снова опустил взгляд на ее груди. Его пальцы ласково касались их. Он дивился нежной мягкости кожи, готовности, с какой откликаются соски, превратившиеся под его пальцами в бархатные бусинки. Джейк опустил голову.

При первом же прикосновении его губ Бэннер едва не лишилась чувств. Она поняла, что рождена для этой минуты, для того, чтобы принести в дар Джейку этот восторг. И он принял ее дар. Из его уст доносились всхлипы жажды и удовлетворения, вздохи вожделения и блаженства, стоны желания и насыщения.

Голова Бэннер металась по подушке в такт круговым касаниям его пытливого языка. Мягкое пожатие его губ затрагивало самые женственные струны в ее сердце. Томление, пробуждаемое им, было сродни боли.

Она опустила руки и провела пальцами по его волосам, наслаждаясь их щекочущим прикосновением. Он пробуждал утонченнейшее блаженство. Впадина между ее ног таяла от желания, болела от страсти, пульсировала от наслаждения.

Она почувствовала, как дрожат его руки, и поняла, что он терзаем той же страстью, что и она.

– Я так долго ждал тебя, Бэннер. Много лет. Всю жизнь.

Джейк приподнялся и снова горячо припал к ее губам. Когда они бессильно раскрылись, он осыпал их поцелуями. Бэннер вопросительно посмотрела на него.

– Ты не собираешься…

– Нет. Ты еще слишком слаба, и я могу причинить тебе боль. – Она ощущала его мягкие губы. – Но я хотел бы всю ночь обнимать тебя.

– О да, – прошептала она.

Он встал с постели и погасил лампу. Она услышала шорох его одежды. Когда он лег рядом с ней под одеяло, она почувствовала его наготу.

– О боже, – простонал он. Вместо того чтобы одернуть рубашку, Бэннер ее сняла. Его нагота касалась ее наготы, он чувствовал шелковистость ее бедра. – Будь осторожна, – предупредил он, когда она вытянулась и прижалась к нему.

– Ты не можешь сделать мне больно, Джейк, – шепнула она, обвила рукой его шею и прижалась губами к жилке, яростно колотившейся у горла.

Он обнимал ее бережно, но рассудок его подвергался страшной угрозе.

– Бога ради, Бэннер, лежи смирно, – взмолился он.

Она уютно свернулась калачиком, пригрелась, и он услышал ее зевок.

– Спокойной ночи, Джейк, – полусонным голосом проворковала она.

– Спокойной ночи, милая.

Пока он размышлял, как чудесно держать ее в объятиях, свершилось еще одно чудо. Он заснул.

Джейк вскочил с постели и чертыхнулся, запутавшись длинными ногами в простынях. Он протопал по полу и выглянул в окно. Так и есть. По двору скакали всадники. Видимо, ночью дождь кончился. Сквозь облака сияло солнце.

Бэннер села, еще не до конца проснувшись. Простыня упала к ее талии. Она блистала наготой, как и сам Джейк, лихорадочно натягивавший штаны.

– Что там такое?

– Люди приехали. Переправились через реку. – Он взглянул на растрепанные волосы Бэннер, на розовые груди, теплые со сна. – Если они узнают, как мы провели ночь… – Джейк не закончил фразы и скользнул в рукава рубашки.

Затем схватил носки и сапоги, сгреб с постели одеяло и подушку, выскочил в гостиную и закрыл за собой дверь в спальню. Швырнул постельные принадлежности на диван и смял, словно только что поднялся.

Он подошел к двери как раз вовремя.

– Эй, есть тут кто-нибудь? – раздался голос Джима.

Изобразив широкий зевок, Джейк открыл дверь. Он лениво почесывал грудь, словно только что проснулся. Нет ничего необычного в том, что мужчину рано утром застали без сапог и в расстегнутой рубашке.