o 0a115616b968c99b

Джон посмотрел на огонь в камине, и вспомнил огромную, уходящую вверх, увешанную

шпалерами опочивальню. Отец поправил меховое одеяло на коленях и сухо, дробно

рассмеялся:

-Ну, дорогой мой – если женщина тебя не любит, то полюбить ее ты уже не заставишь. Так

что подожди, случится и у тебя, как у меня, представляешь, - стоит этакое прелестное

создание, двадцати шести лет, смотрит на меня оленьими глазами, и еле дыша, говорит: «Я

вас люблю». А мне в ту пору уже к пятидесяти было, и красавцем я не был, уж поверь».

-И что ты сделал? – сын наклонился, и поворошил дрова.

-Развернулся и ушел, - старик поджал тонкие, бледные губы. «А, как только дверь за мной

захлопнулась – понял, что сглупил. Ну, для приличия походил по улице немного, и вернулся.

А она рыдает, носом хлюпает, и говорит: «Если вы это из жалости, то лучше не надо, идите

прочь».

-А дальше что было? – поинтересовался сын и тут же покраснел.

-Думаю, ты и сам знаешь, уже за двадцать тебе, не мальчик, - отец смешливо взглянул на

него. «Так что, Джон – ты моих ошибок не повторяй. И тоже – пять лет я потерял, все, дурак,

думал, - венчаться, или нет. Если ты женщину любишь, и она тебя тоже – незачем думать,

надо делать».

-Надо делать, - тихо сказал Джон и, как был – без плаща, в одной рубашке, быстро сбежал

вниз. Парадная дверь была открыта, и в лицо ему ударило холодным, ночным воздухом.

-Белла! – закричал он, увидев ее стройную спину, удаляющуюся к Бишопсгейту. «Белла,

подожди, пожалуйста!»

Булыжники мостовой были скользкими от изморози. Он остановился рядом, и, отдышавшись,

сказал: «Прости меня. Я был дурак. Иди сюда, я прошу тебя».

Прямые плечи дрогнули и она, не поворачиваясь, ответила: «Вы уже все сказали».

-Я сказал неправильно, - сжав зубы, отозвался Джон. «Прости меня. Я испугался, - мужчина

чуть улыбнулся, - даже со мной такое бывает».

Он увидел, как ее длинные, красивые пальцы чуть дрожат, и, решительно поднес их к губам.

Ее рука была маленькой, но сильной, а от мягкого, нежного запястья пахло розами.

-Не надо бояться, - девушка откинула капюшон плаща и посмотрела на него – прямо. «Если

вы хотите, я всегда буду с вами, и вам уже никогда не будет страшно».

Джон вспомнил глухое, лесное озеро, крик филина где-то в лесу, и белокурые волосы, что

лежали у него на плече. «Эва так говорила, - подумал он с привычной болью. «Господи, ну за

что мне опять такое счастье?»

-Прости меня, - глухо сказал мужчина. «Иди сюда, пожалуйста, Белла, - попросил он тихо.

«Иди ко мне».

Она было будто вся сделана из меда – сладкая, мягкая, и Джон вдруг заметил, как отчаянно

быстро бьется тонкая жилка у нее на шее. Он прикоснулся губами к ней и подумал: «Как

будто сердце ее целую».

-Господи, - прошептала девушка, - господи, как я вас люблю…

Они стояли на углу Бишопсгейта, обнявшись, не в силах оторваться друг от друга, и Джон,

наконец, на мгновение, прервав поцелуй, сказал: «Завтра бабушка дома будет?»

Белла чуть вздрогнула, и посмотрев на высокий забор какой-то усадьбы неподалеку,

ответила: «А? Да, дома, конечно».

-Ну, вот я и приду, - он приник губами к белой шее. «После завтрака и приду. А сейчас я тебя

провожу домой».

-Прямо сейчас? – тяжело дыша, закрыв глаза, спросила Белла.

-Нет, - он почувствовал под плащом маленькую, высокую грудь, и целуя ее губы, еще раз -

повторил: «Нет, Белла. Не сейчас».

-Так хорошо, - ее голос задрожал. «Так хорошо, мистер Джон...

-Не «мистер», -серьезно поправил ее мужчина. «Пожалуйста, счастье мое, моя Белла»

-Джон, - сказала она одним дыханием. «Джон, я не и думала, что так бывает. Тебе ведь

холодно, - она посмотрела на его рубашку и расстегнула плащ. «Иди сюда».

Они шли, укрывшись одним плащом, по Бишопсгейту – долго, медленно, каждое мгновение,

останавливаясь, и Марфа, чуть выглянув из-за ворот усадьбы Кроу, перекрестившись,

шепнула себе под нос: «Ну вот, я же говорила – получится».

Женщина оставила парадную дверь дома открытой и поднялась наверх, в свою

опочивальню.

Доведя Беллу до усадьбы, Джон вдруг, озабоченно, сказал: «Ты ворота не заперла, когда

уходила, смотри».

-Торопилась, - едва слышно сказала ему Белла. «Я так торопилась тебе все сказать. Возьми

плащ, - она обняла его, и услышала, как бьется сердце мужчины – глухо, часто, - а то

замерзнешь, когда возвращаться будешь».

-Я завтра его верну, - пообещал Джон. «Жди меня».

-Я буду, - Белла в последний раз прижалась к его губам, ворота заскрипели, и мужчина,

накинув плащ, посмотрев на низкую, большую, золотистую луну, что висела над крышами,

вдруг улыбнулся: «Дочь Ворона. Ты был прав, папа – надо делать».

В опочивальне бабушки жарко горел камин. Марфа сидела с ногами в кресле, закутавшись в

халат на меху, поднеся к губам наконечник кальяна.

Белла молча прошла в комнату и, сев на ковер, привалилась головой к коленям бабушки.

-Он завтра придет делать предложение, - наконец, сказала Белла. Девушка подняла голову

и встретилась со спокойным взглядом зеленых глаз. «Бабушка, но как, же это будет?»

Марфа затянулась, и, выпустив пахнущий розами дым, ответила, положив руку на

каштановые, густые локоны: «Не скажу, что легко, девочка моя. Ну да он сам тебе все