О войнах

В источниках Нобунага предстает не как образец спокойного расчета, а как безжалостный, вспыльчивый, импульсивный и непредсказуемый человек, предпочитавший террор переговорам. Эмоции часто доминировали над его действиями. Так, в 1571 году он отреагировал на тяжелый год, уничтожив все население храмовой крепости. "Нобунага развеял годами копившуюся злобу", - отмечал один из летописцев. Он раздал своим солдатам храмовые владения и водрузил головы врагов на пики, сказав: "Вы не можете представить моего счастья от того, что я убил их всех, ибо я их глубоко ненавидел". На следующий год он уничтожил конфедерацию религиозных сект, перебив 40 тыс. человек, не делая различий между вражескими солдатами и мирными жителями, мужчинами и женщинами. Он заранее заявил: "Конфедераты делают всякие уговоры, но так как я хочу на этот раз истребить их с корнем, я не прощу им их преступлений". По его словам, он "отдал приказ истреблять как мужчин, так и женщин". "Подобные кровожадные формулировки часто встречаются в отчетах о походах", - отмечает Йерун Ламерс. Всеми тремя триумвирами двигало скорее мастерство, сдобренное сильными эмоциями. Геополитика была довольно анархичной, возможно, в большей степени, чем в любом другом случае, о котором идет речь в этой книге. На периферийных территориях, где выжило большинство даймё, вероятно, было меньше войн, но и в других местах было мало нормативных ограничений. Страх и амбиции вели к агрессии, ведь лучше воевать на чужих землях, чем на своих собственных. Рассчитать шансы на победу было сложно, поскольку в ход шли экономические, военные, политические и геополитические стратегии. Но, как и в большинстве моих случаев, война воспринималась не столько как выбор, сколько как поступок лидера. Если человек нападал, то он выбирал только момент нападения. Если защищаться, то честь заставляла сопротивляться. Более идеологическую войну вели монахи-воины.

Власть достигалась с помощью милитаризма, впитавшегося в культуру и институты благодаря нормальности войны. Зависимость от пути означала, что даймё, завоевавшие территории и людей, стремились к новым победам, что в конечном итоге приводило к их собственному поражению и исчезновению их владений. Исчезнувшие королевства значительно превосходили по численности победителей. Это была рациональность целей для немногих. Хотя главной целью было приобретение земель и людей, господство ради самого себя также было очевидным. Насилие, как уже подтвердил Берри, было великим опьянением правителей. Все это напоминает войну в других случаях. Интриги выливались в войны, в которых безрассудство могло помочь, поскольку непредсказуемость была полезным активом в анархической геополитике.

В 1571 г. Нобунага, его лейтенант Тоётоми Хидэёси и клан Токугава - триумвиры - начали реализацию амбициозной совместной стратегии господства в Японии. При Нобунага доминировала тактика террора, но она вызывала враждебную реакцию, которая могла бы помешать дальнейшим амбициям. Однако в дело вмешались непредвиденные обстоятельства. Нобунага и его наследник внезапно погибли в 1583 г. в результате неожиданного переворота, устроенного недовольным генералом. Хидэёси отомстил за его смерть, став главой клана Ода и сегуном. Он начал жизнь простым крестьянином, затем стал солдатом. Он быстро продвигался по служебной лестнице, обладая обаянием, харизмой, тонким знанием политической и военной стратегии и тактики, что побудило Нобунагу оказать ему большое доверие. "Высокомерие, амбиции и дерзость, а не благоразумие привели Хидэёси к лидерству" Его политика была менее тираничной, чем политика Нобунаги, поскольку он стремился примирить нейтралов и тех, кто перебежал от его врагов, предоставляя им некоторую автономию в рамках "федерального" стиля правления, подтверждая их права над своими вассалами и часто предлагая им земли в обмен на правление от его имени. В одном из писем говорилось: "За вашу помощь мне я передаю вам все права на Сисо в провинции Харима. Эта территория будет полностью принадлежать Вам". Кроме того, он провел не менее двадцати судебных процессов по обвинению в измене, однако конфисковал поместья даймё, добился многих частичных конфискаций и передачи земель. Не боялся наказания только тот даймё, который сохранял верность. В религиозной политике, однако, наблюдалась преемственность: "религиозная политика Нобунага, Хидэёси и Иэясу основывалась на примате светской власти"; "в раннеклассовой Японии не было независимой религиозной сферы, действующей вне государственного контроля".