Обратный след

— У Долговязого должен был быть сообщник в электричке… — Денисов пытался связать вместе каждую причину с ее следствием. — Шулера не ездят по одному. Пока мы не знаем, кто он.

— А как с его аферой в отношении официантки? Денисов подумал.

— Официантке могут предложить обратиться в суд в гражданском порядке, если он докажет, что не имел намерения обмануть. Что-то было… Оба одиноки, в возрасте. Недаром он с таким постоянством ездил на Курский. Надеялся отдать, не смог…

— Я понял! Восемь тысяч, что были у Пименова, крайне требовались Долговязому, чтобы рассчитаться с официанткой. Он ведь уже знал, что его ищут!

— Лиза неглупая. — Долговязый отложил пилочку, обвел глазами кабинет. — Теперь, когда меня разыскали, она, конечно, сразу переменит тактику. Вот увидите! Потребует от меня письменного обязательства вернуть долг, трудоустроиться. Она понимает: если меня посадят, свои шесть тысяч она скоро не получит…

Он помолчал прислушиваясь. По восьмому пути, внизу, рядом со зданием, как всегда, размеренно-тяжело катил прибывающий состав. Колесные пары стучали на стыках.

— …Я даже рад, что меня задержали. Сколько можно скрываться? Бегай — не бегай! Решать все равно надо.

— Деньги, которые вы получили, — спросил Денисов, — где они? Вы можете их вернуть?

— В том-то и дело, — он развел руками. — Потрачены… Ничего не осталось.

— От шести тысяч?

Долговязый помолчал.

— Можно сказать — виноваты карты, но это неточно. — На лицо Долговязого наползли морщины, выдавая возраст. — Болезнь моя! Игра, риск… Налетел на шулера экстра-класса… — Он вздохнул. — Меня, наверное, передадут в сорок пятое отделение?

Денисов не ответил. Спросил на всякий случай:

— Это случилось сегодня?

— Проиграл? Не-ет… Сразу же на второй день, как занял. Поэтому и скрылся… — Долговязый поднялся, размял ноги. — Там, в отделении милиции, все ясно. Статья сто сорок седьмая, часть первая. До двух лет… Но они ошибаются: Лиза простит. Или я ничего не понимаю. Утром придет с передачей. — Он снова сел, достал пилочку для ногтей, но тут же ее отставил. — Все-таки непонятно, почему я в вокзальной милиции? Почему нас не отпустили?

— Партнер ваш… — Денисов приготовил своему собеседнику испытание, — тот, кто вышел на Москве-Товарной… Знаете его? Попал под поезд. Скончался полтора часа назад…

Долговязый побледнел. В тишине было слышно, как он хрустнул пальцами.

— Знаете его? — снова спросил Денисов.

Телефон тихо звякнул — Денисов поднял трубку.

— Новосибирск?

Звонил Сабодаш:

— Я проверил Немца. Сделал, как ты сказал.

— Записываю.

— Все сходится… — Антон, видимо, заглянул в черновую тетрадь. — Он действительно Немец. Ударение на втором слоге. Николай Михайлович, пятьдесят пять лет. Слышно? Выселен за тунеядство Сокольническим райнарсудом. Тому два года. В Москве без прописки и определенных занятий. Предупреждался отделом внутренних дел на Казанском вокзале о выезде из столицы в семьдесят два часа.

— Давно предупреждался?

— Сейчас… — Антон проверил по записям. — Второго числа этого месяца. Срок давно истек. Аналогичное предупреждение ему давалось в мае прошлого года приемником-распределителем. Попозже, когда все поутихнет, я пошлю человека в адресное бюро, возьму материалы сюда, в отдел.

— Меня особенно интересует прошлогодняя подписка — майская…

За месяц нахождения проверяемого в приемнике-распределителе там обычно успевали во всем разобраться, послать запросы, а главное — получить ответы.

— Будет у тебя, — заверил Сабодаш. — Учти также: он не прост. Ранее привлекался к уголовной ответственности. Известна его последняя судимость. На Севере.

— А что за квалификация? — В присутствии доставленного Денисов не мог выразиться яснее.

Антон понял:

— Квалификация его дела? Серьезная. Тяжелое телесное повреждение, повлекшее смертельный исход.

Пока Денисов разговаривал, Долговязый был погружен в свои мысли. Ему явно требовалось время на обдумывание.

— …Противник опасный… — Антон имел в виду Немца. — Я хочу, чтобы мы потолковали с ним вместе с тобой. Оставь пока Александра Ефимовича. Пусть посидит, подумает. С ним ясно.

— Когда вас в последний раз предупреждали за проживание в Москве без прописки? — спросил Сабодаш без подготовки, в прямом смысле с порога. И сам ответил: — Второго! А какое сегодня число?

Несмотря на внезапность, вопрос не застал Немца врасплох.

— Предупреждение от второго апреля я оспариваю!

— Почему же? — Антон сел к столу. Стул под ним жалобно пискнул.

— В тот день я прибыл в Москву!

— Вас видели в Москве раньше. Я только что разговаривал с сотрудником, оформлявшим подписку.

— По-о-звольте!.. — Немец двинул против него заранее и тщательно обдуманную аргументацию. Он и не думал сдаваться. — Меня доставили из кассового зала Казанского вокзала через час после прибытия поезда Хабаровск — Москва. Билет я, естественно, предъявил, однако потом, при обыске…

Обвинение в злостном нарушении паспортных правил требовало четкой аргументации. Не изучав основательно имевшиеся в адресном бюро материалы, спорить с доставленным было бессмысленно. Антон вынужден был отказаться.

— Я послал за документами.

Немец словно обрадовался.