Обвиняется кровь

И вдруг оказывается — Гольдберг, как и Поль Новик, редактор еврейской коммунистической газеты «Морген фрайхайт», — матерые шпионы. Такова официальная аттестация, такова данность, и не людям, брошенным в узилище, брать под сомнение эту характеристику персон залетных, заокеанских, впервые им встретившихся. Вчера, до знакомства, любопытных, но все же посторонних, сегодня, после случившегося потрясения, — чуждых и враждебных. В таких случаях, даже на свободе, память напрягается, силясь проверить всякое сказанное слово, его возможный подтекст, а тем более всякий поступок. Одно дело — если твой новый знакомец, заокеанский гость, дружески одарил тебя пустяковым сувениром, другое — если ты принял любой подарок из рук шпиона.

Не плата ли это за услуги? Не обещание ли сотрудничества?

Имя Гольдберга упоминается во многих следственных томах, но том XXVIII, объемистый, более чем в 300 страниц, даже озаглавлен в согласии с блефом госбезопасности: «Документы о пребывании в Москве американского шпиона Гольдберга (он же Вейф Бенджамин)». Диву даешься, читая материалы этого тома: статьи Гольдберга о городах России, Украины и Прибалтики, написанные с редким расположением к СССР и к людям всех национальностей, населяющих эту страну, с почтительной благодарностью народу, победившему Гитлера и его армию, статьи, порой восторженные, но не утрачивающие искренности. Письма Гольдберга Михоэлсу и руководству ЕАК столь же открыты и недвусмысленны. Объективная, сдержанная позиция даже в таком сложном вопросе, как ситуация в Палестине до создания государства Израиль, понимание того, насколько несвободны, зависимы высказывания на эту тему руководителей ЕАК. Материалы тома не вызывают и тени недобрых подозрений.

Том включает некоторые публикации и письма Поля Новика, не только редактора еврейской коммунистической газеты в Нью-Йорке, но и члена совета директоров «Амбиджана». Докладывая в Нью-Йорке 27 февраля 1947 года о поездке в СССР, Поль Новик говорил: «Что же самое значительное из того, что я видел в Советском Союзе, имеющее отношение к еврейской жизни? Ответ — еврейскую жизнь. Я видел живые еврейские общины». Он вспоминает о том, как трагически сократилось после гитлеровского геноцида еврейское население Европы, и продолжает: «…но не по вине Советского правительства, которое прилагало большие усилия для того, чтобы эвакуировать миллионы евреев, включая и евреев Польши; не по вине советских людей, которые прятали и ухаживали за этими евреями… На одной только Украине сейчас свыше миллиона евреев, живых евреев, это одно из самых больших чудес в нашей истории»[131].

Характерно, что жирные и размашистые синие и красные карандаши экспертов, настойчиво выискивающих крамолу, не нашли никакой поживы в XXXVII и XXXVIII томах, где собраны материалы по Гольдбергу и Новику. В письме Михоэлсу от 4 марта 1947 года едва вернувшийся за океан Поль Новик просит помощи у советских друзей. «Здесь находится Лион Финкельштейн из Польши, — пишет Новик. — Он рассказывает всякие небылицы о падении еврейской культуры в СССР. Необходимо дать сильный отпор этим россказням и показать, обрисовать настоящую правду»[132].

Что ж, случалось и такое: для полноты конспирации агент, шпион прикидывался патриотом дела, которое он тайно предает.

Но как возникло имя Гольдберга в деле ЕАК? Кто вспомнил об этом человеке? Кто дал повод к подозрениям, а затем и к прямому обвинению в шпионаже?

Полковник Лихачев, как мы знаем, был арестован в начале лета 1951 года вместе с Абакумовым и терялся в догадках, чем же он провинился. То ли тем, как писал Лихачев в собственноручных показаниях, что «дело еврейских националистов смазано и что в этом повинен я, то ли в недозволенных методах следствия и фальсификации дела». На допросе 27 мая 1953 года Лихачев сказал проверявшим дело ЕАК юристам:

«— …Арестованные сами показывали, что ЕАК превратился в шпионско-националистический центр против СССР.

ВОПРОС: — А вы подвергли эти показания необходимой проверке?