Одарённая

После ужина Катса пошла на стрельбище в надежде, что пение летящих стрел ее успокоит. Там он ее и нашел.

Она искала здесь одиночества, но, когда из тени вышел Гиддон, такой высокий и тихий, ей захотелось оказаться в огромном зале, окруженной сотнями людей, пусть даже это будет бал и придется наряжаться в платье и надевать кошмарные туфли. И танцевать. Все, что угодно, было бы лучше, чем остаться наедине с Гиддоном здесь, где их никто не увидит и не прервет.

– Ты стреляешь в темноте, – сказал Гиддон.

Она опустила лук, предполагая, что это еще одна подколка.

– Да, – подтвердила она, – ничего другого в голову не пришло.

– В темноте ты стреляешь так же хорошо, как при свете?

– Да, – снова ответила Катса, и Гиддон улыбнулся.

Ей стало страшно: если он собирается и дальше быть любезным, кто знает, к чему это приведет? Лучше бы оставался наглым, придирчивым и неприятным, раз уж они оказались наедине.

– Для тебя нет ничего невозможного, Катса.

– Не говори ерунды.

Но он, видимо, был решительно настроен не спорить. Еще раз улыбнувшись, Гиддон облокотился о деревянную перекладину, отделявшую дорожку Катсы от других.

– Как ты думаешь, что будет завтра? – спросил он.

– Честно, не знаю, – ответила Катса. – Ранда будет в ярости.

– Мне не нравится, что ты защищаешь меня от его гнева, Катса. Совсем не нравится.

– Я сожалею, Гиддон, об этом и о том, что пришлось тебя порезать. Вернемся в замок? – Сняв колчан, она положила его на землю.

Гиддон молча наблюдал, и в ее груди начала подниматься паника.

– Позволь мне защищать тебя, – сказал он.

– Ты не сможешь защитить меня от короля, это опасно и пустая трата сил для тебя. Пойдем в замок.

– Стань моей женой, и наш брак защитит тебя.

Что ж, он это сказал, как По и предсказывал, и слова ударили ее не слабее кулака По. Она не знала, куда девать глаза, было трудно стоять на месте. Она положила руку на голову, потом на перекладину и заставила себя думать.

– Наш брак меня не защитит. Ранда не простит меня только потому, что я замужем.

– Но он смягчится, – возразил Гиддон. – Наша помолвка укажет ему выход – ведь он знает, что наказывать тебя опасно. Если скажем, что женимся, он отошлет нас со двора – сюда, в замок, и здесь король тебе ничего не сделает. А ты – ему. И видимость родственных чувств сохранится.

И она будет замужем. За Гиддоном. Станет его женой, хозяйкой его дома. Должна будет развлекать его проклятых гостей, нанимать и увольнять слуг, кухарок и делать прочую подобную чепуху, носить в себе его детей, сидеть дома и любоваться ими. А по ночам она должна будет ложиться в его постель – постель Гиддона, и спать с человеком, который считает царапину на ее лице оскорблением его персоне, который считает себя ее защитником – защитником! Да она бы одолела его зубочисткой против меча!

Глубоко дыша, она заставила утихнуть вскипающий гнев. Он ведь ее друг, союзник Совета. Нельзя ему все это говорить. Нужно делать так, как сказал Раффин.

– Гиддон, – начала она, – ты наверняка слышал, что я не собираюсь выходить замуж.

– И не примешь достойного предложения? К тому же, признай, это решит все твои проблемы с королем.

– Гиддон…

Он стоял перед ней, лицо его было спокойно, глаза улыбались. Он даже представить не мог, что ему можно отказать. И быть может, это простительно – ни одна другая женщина, наверное, не отказала бы.

– Гиддон… Тебе нужна жена, которая родит тебе детей, а я никогда их не хотела. Тебе нужно жениться на женщине, которая хочет иметь детей.

– Ты не так сильно отличаешься от других женщин, Катса. Да, ты можешь сражаться, как другие не могут, но в остальном ты не так уж отличаешься. И ты захочешь детей, я уверен.

Катса совсем не ожидала, что ей так быстро представится возможность попрактиковаться в сдержанности, потому что ей страшно захотелось поколотить Гиддона, выбить эту уверенность у него из головы прямо в пыль, где ей и место.

– Я не могу выйти за тебя, Гиддон, и дело не в тебе, а только во мне – я никогда ни за кого не выйду замуж и не буду носить ничьих детей.

Он удивленно посмотрел на нее, и выражение его лица изменилось. Ей был знаком этот саркастический изгиб губ, эта искра в глазах. Он начинал слышать.

– Едва ли ты хорошо обдумала свои слова, Катса. Думаешь, кто-нибудь сделает тебе лучшее предложение?

– Дело не в тебе, Гиддон, а во мне.

– Думаешь, кого-то еще привлечет королевский палач?

– Гиддон…

– Ты надеешься, лионидец попросит твоей руки. – Он насмешливо указал на нее пальцем. – Ты предпочла его, потому что он принц, а я только лорд.

Катса всплеснула руками:

– Гиддон, из всех глупостей…

– Он не захочет на тебе жениться, – не умолкал Гиддон, – а если и захочет, ты будешь дурой, если согласишься. Я бы скорее Мергону доверился, чем ему.

– Гиддон, я тебе клянусь…

– В нем нет ничего достойного. Любой, кто борется с тобой, как он, – просто бандит и авантюрист.