Читаем Один полностью

Дикие хищные животные, очевидно, в ближайшее время ещё не появятся, но в перспективе, если всё это затянется – несомненно появятся.. А раз они появятся, надо быть готовым уже заранее.

Выкапываю на участке небольшую яму.. Заворачиваю в пакеты автомат с двумя магазинами, пистолет с двумя обоймами, штык-нож в ножнах. Плотно завязываю, чтобы не попадала влага.. Кладу всё это в ещё один большой плотный пакет, так же завязываю.. Кладу всё это в выкопанную яму, засыпаю землей, выравниваю, прикрываю дёрном. Запоминаю место. Ещё один автомат с пистолетом и запасными магазинами кладу на чердаке в бане.

Наступает вечер.. Затопил баню. Сходил домой на квартиру. Принес замаринованное мясо, другие продукты. Ужин будет сегодня на свежем воздухе. Немного попозже. Кошек кормлю, набежавших на запахи (кошачий корм тоже специально набрал в супермаркете на этот случай).

Иду в баню.. В первый заход только греюсь в парилке, как положено.. Отдыхаю немного, беру замоченный в тазике веник, иду париться..

После бани.. Ещё светло. Развожу костер на мангале. Накрываю нехитрый стол тут же рядом, на воздухе – нарезаю хлеб, овощи, немного сырокопченой колбасы, открываю банку маслин, выкладываю зелень с грядки.. Достаю бутылочку, охлажденную в ведерке речной воды. Что может быть лучше водочки на свежем воздухе, да под хорошую закуску?!.. Нанизываю мясо на шампуры. Наливаю водку, поворачиваюсь к вороне: – Ну что, подруга, за нас, стало быть! За одиноких воинов чистой прото любви! Закусываю..

Угли, меж тем, доходят. Жарю шашлык.. Небо, почти уже совсем темное на востоке, постепенно, через насыщенную синь переходит к серо-голубому, светящемуся, красно-розовому закату на западе.. Ужинаю.

Что это было вчера?.. Там, на дороге.. Да, я испытал тогда какой-то странный мелькнувший холодом (трепетный) восторг.. Неверие, неизвестность и глупый, тут же подавленный восторг.. Всё одновременно, и всё обреченно – восхитительно.. вот что это было..

Только бы дольше (продлилось все это.. мелькнуло тогда.. только бы не сразу всё вернулось).. так, чтобы я успел хоть что-нибудь понять, хоть что-нибудь сделать, чтобы всё это не выключалось (вот сейчас) сразу.. чтобы люди не вернулись прямо сейчас.. чтобы они не нашлись сразу.. – вот что на самом деле тайно, тайно и сжато трепетало во мне, вот в чем я и сам себе не хотел (и не хочу), словно боюсь, признаться.. вот какой это странный и трепетный был восторг!..

О чем ты говоришь?! Что за идиотизм!.. Чтобы не вернулись?.. А если они совсем не вернуться? Ты что, этого хочешь.. хочешь, чтоб совсем не вернулись?.. Нет, этого я как раз не хочу. Я думаю они вернуться, они обязаны вернуться..

И они конечно же вернуться. Просто они где-то.. где-то не здесь. А я вот сейчас здесь.. И сегодняшний этот вечер здесь.. Эта глупая, странная лёгкость.

Глупая.. Глупая конечно. Ты что, не понимаешь, что произошло? Не понимаешь, что реально вокруг никого нет.. Не только вокруг, но вообще никого. Ты понимаешь?! Понимаю. Нет, ты не понимаешь..

Ты не понимаешь, насколько всё это серьёзно. Не понимаешь, что ничего радостного во всей этой ситуации нет.. Нет, я как раз всё понимаю. И поэтому пытаюсь спокойно сидеть и спокойно рассуждать. Без истерик и без эмоций.. Слышишь меня?

Без истерик.. Поэтому я и говорю, что вот я здесь и этот сегодняшний вечер, в котором я сейчас реально нахожусь, он здесь, этот сегодняшний вечер. Он есть. Как и я есть. Этот вкусный шашлык и этот мой одинокий ужин.. Ужин под ночным сине-прозрачно загородным небом.. Включаю музыку на телефоне (как я догадался записать пару десятков песен на телефон, а не в облаке).. Я танцую, танцую один и только моя странно – верная спутница – ворона сидит тёмным контуром здесь рядом на заборном столбе гордым символом наступающей новой жизни, наблюдает или сторожит меня, ещё одно живое существо..

Что будет дальше?.. Что есть сейчас, мы и так видим. Как всё будет и почему (всё это) происходит сейчас (со мной)?.. Всё в этой жизни, что происходит с тобой «здесь и сейчас» подготавливалось самим тобой же и всей твоей предыдущей жизнью как логически наступающая событийность.

И я (вроде как) привык идти по своему пути или просто двигаться дальше, исходя именно из этой позиции. И что теперь, ты по-прежнему веришь, что только ты сам форматируешь свою судьбу?.. Я не говорил, что только я сам, я говорил, что всё вместе, но с моим превалированием, да, так говорил..

И что теперь, насколько теперь я сам «виноват» в том, что со мной и вокруг меня происходит сейчас?.. Я не знаю. Я не знаю, насколько во всем этом виноват я, как и не знаю, есть ли вообще в этом моя вина.. И если она есть, то в чем она заключается? А то ты не знаешь? И не догадываешься?.. Нет, не знаю. И если ты думаешь..

Именно. Именно в этом.. Именно в том, чего ты всегда хотел, в том, что ты всегда любил. Ты же любил, и ты же всегда хотел одиночества..

Перейти на страницу:

Похожие книги

Женский хор
Женский хор

«Какое мне дело до женщин и их несчастий? Я создана для того, чтобы рассекать, извлекать, отрезать, зашивать. Чтобы лечить настоящие болезни, а не держать кого-то за руку» — с такой установкой прибывает в «женское» Отделение 77 интерн Джинн Этвуд. Она была лучшей студенткой на курсе и планировала занять должность хирурга в престижной больнице, но… Для начала ей придется пройти полугодовую стажировку в отделении Франца Кармы.Этот доктор руководствуется принципом «Врач — тот, кого пациент берет за руку», и высокомерие нового интерна его не слишком впечатляет. Они заключают договор: Джинн должна продержаться в «женском» отделении неделю. Неделю она будет следовать за ним как тень, чтобы научиться слушать и уважать своих пациентов. А на восьмой день примет решение — продолжать стажировку или переводиться в другую больницу.

Мартин Винклер

Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Проза
Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века