Один-единственный

О, этот грудной тембр с оттенком аристократической гордыни и в то же время такой влекущий. Эта масса темных волос... Это хрупкое маленькое тело...

Дверь распахнулась. Она была прекраснее, чем запечатлелась в его памяти. Дэниел глядел в любимое лицо с высокими скулами и огромными темными глазами. Это лицо в течение последних нескольких месяцев неумолимо преследовало его в каждом сне.

— О мой Бог! — Темные глаза удивленно распахнулись и моментально заблестели от слез. — Бронсон!

Изабель бросилась к нему.

— Ох, принцесса! Да ты...

Он остановился. Она посмотрела ему в глаза. Вся его предыдущая жизнь отразилась и промелькнула в них, как на экране.

Изабель взяла его руки и положила к себе на живот.

— Добро пожаловать домой, папочка.

Глава 17

Порой человек не знает, что ему нужно, пока не столкнется с этим нос к носу.

Для Дэниела все тридцать четыре года жизни обрели наконец свой смысл именно в тот миг, когда Изабель положила его руки к себе на живот и он почувствовал, как там шевелится их ребенок. Все, чем была она, все, чем он хотел быть, — все это было вот тут, под его ладонями. В благодатной тьме ее чрева оно росло и день ото дня становилось все сильнее и больше.

Случись такое в иной момент жизни, с другой женщиной, и для Дэниела это стало бы тяжелым ударом, способным лишь повергнуть его в досаду и гнев. Но теперь он был сражен, изумлен, но не испытывал при этом ничего тягостно-неприятного. Вместо противного ощущения ограничения свободы он переживал нечто такое, что навсегда давало ему новый статус, наполняло глубиной и значимостью всю его жизнь.

Он обнял Изабель и жадно поцеловал ее, сожалея только об одном — у него не хватало слов, чтобы передать свои чувства.

Изабель прервала их поцелуй.

— Скажи что-нибудь, Бронсон. Ты, должно быть, сильно удивлен?

— Не то слово. — Он снова обнял ее живот ладонями, пытаясь осознать случившееся с ними чудо. — И когда ты собиралась сообщить мне об этом, принцесса?

— Я пыталась, — ответила она, убирая завиток волос со лба Дэниела. — Просто об этом как-то неловко говорить по телефону, с другого конца света. — Между бровями ее залегла маленькая складочка. — Но как ты нашел меня тут? И почему ты вообще не в Японии? — Изабель выглянула в окно гостиной. — И кстати, как ты сюда добрался?

— С помощью Мэтти. Изабель рассмеялась:

— Бьюсь об заклад, я знаю, кто рассказал ему обо всем!

— Мэксин?

— Она уже не раз грозилась сама поведать тебе о ребенке.

— Жаль, что так и не привела угрозу в исполнение. Изабель покачала головой:

— Нет. Так вышло гораздо лучше.

— Но мне следовало быть рядом с тобой.

— Нет, Бронсон. Останься ты в Штатах, и между нами так ничего и не изменилось бы. Не было бы ни этого разговора, ни тех долгих откровений по телефону. Я до сих пор ждала бы от тебя беспрекословного подчинения моим капризам.

— Ну, тут уж нечего волноваться, со мной такие штуки все равно не проходят.

Изабель неопределенно махнула рукой.

— Ты прав, но за моими плечами годы другого опыта, и я слишком привыкла требовать от людей повиновения. Ты сам много раз давал мне понять при каждом удобном случае, что это далеко не самая привлекательная моя черта.

Дэниел отступил на шаг и пристально посмотрел на Изабель:

— А ты изменилась. Лицо ее вспыхнуло улыбкой.

— Да. Я прежде никогда не стягивала волосы в хвостик.

— И не надевала такие широкие штаны. Как видишь, дело не только в волосах.

— Ну да. Восемнадцать лишних фунтов несколько изменяют женщину.

Но нет. Он понимал, что и это не главное. Изабель стала более женственна, более сосредоточенна, как будто за те несколько месяцев, что они не виделись, она прожила целую жизнь. Объяснив Дэниелу, где можно умыться, принцесса отправилась варить кофе. Бронсон тем временем осматривался в ванной. Это была крохотная комнатушка со стоячим душем и простеньким скромным умывальником. Красная зубная щетка принцессы была закреплена в специальном держателе, а ярко-розовый пластиковый стакан стоял рядом с флаконом знакомых духов. Здесь пахло невообразимой смесью «Комета» и «Шанели № 5», и Дэниел вдруг рассмеялся, живо представив себе, как маленькая принцесса чистит унитаз.

— Сегодня утром я сделала салат из тунца, — обратилась она к Бронсону, как только он вошел в кухню. —

Я еще не умею готовить слишком сложные блюда, но основные уже освоила.

— Иди сюда, — сказал он, усаживаясь за стол.

Изабель вытерла руки бумажным полотенцем и медленно пошла к нему размеренной, плавной поступью, словно при каждом шаге заново приходилось нащупывать центр тяжести собственного тела. Одета она была очень просто: черные брюки, белый свитер с закатанными до локтей рукавами и браслет. Тот самый, который он подарил на Рождество. Грудь ее стала круглее — это было заметно под мягкой тканью свитера, а объемный живот казался Дэниелу настоящим даром Божьим. Изабель была совсем не накрашена. Бронсон подумал, что никогда еще не видел более красивой женщины, и жестом пригласил ее сесть к нему на колени.

— Тебе будет тяжело и неудобно, — ответила Изабель, покраснев.

— Ничего. Я хочу попробовать.

Она опустилась и обвила его шею руками.