Одна ночь соблазна

Зажав ее между собой и крепко держа за обе руки, они развернули Бекки лицом к выходу из конюшен, намереваясь вернуть добычу князю Михаилу. Но тут глаза девушки распахнулись от изумления. Казаки тоже замерли, увидев, что некий широкоплечий белокурый архангел с синими глазами внезапно появился, как Божья кара, и сверкающей на утреннем солнце шпагой перекрыл единственный выход на улицу.

Глава 5

— Алек! — побледнев, выдохнула Бекки. — Что ты здесь делаешь?

— А на что это похоже? — прорычал он в ответ, не отводя глаз от противников. — Разумеется, спасаю тебя, дорогая.

— Слишком поздно. Уходи, Алек! Пожалуйста! Это казачьи войска. — Она с трудом сглотнула. — Они тебя убьют. А если не убьют, то у моего родственника есть еще дюжина. Они тебя выследят и прикончат. Уйди, прошу тебя.

Он едва заметно пожал плечами.

— Мы, братья Найты, не бросаем друзей, — заявил он с едва ощутимой нотой иронии. — Любовь моя, твоя маленькая тайна выплыла наружу. Нам надо поговорить.

— Беги отсюда! — Бекки почти визжала, но Алек не двинулся с места.

— Если ты думаешь, что я брошу тебя после того, что было ночью, — преувеличенно спокойным тоном проговорил он, не сводя взгляда с казаков, — значит, ты судишь обо мне неверно.

Бекки на секунду прикрыла глаза в смущении оттого, что ее хитрость раскрыта. Она не думала, что так случится. Ей и в голову не пришло, что он станет за ней следить.

— Пожалуйста, Алек, это мое дело.

— Что ж, cherie, похоже, ты его проигрываешь. Я здесь для того, чтобы уравнять шансы.

— О Господи! — Дьявол бы побрал его мужскую гордость! Он же погибнет прямо у нее на глазах!

Когда Бекки вновь открыла глаза и вернулась к кошмару, Алек уже вперил острый, как стрела, взгляд, в более крупного из двух казаков.

— Отпустите ее, и я подарю вам жизнь.

Оба гиганта лишь расхохотались от этого вызывающего заявления. У Алека заиграли желваки на лице. Он изменил угол наклона шпаги, теперь его кончик оказался на уровне сердца одного из казаков.

— Вам ясно сказано, отпустите ее.

Казак понял, что ему брошен вызов. Бросив мрачный взгляд на товарища, он швырнул Бекки тому на руки и, сделав шаг к Алеку, потянул саблю из ножен.

— Давай-давай, урод! — пробормотал он, становясь в позицию и дерзко глядя на приближающегося статного казака. В глазах под тяжелыми веками он видел отблески бесчисленных битв, долгие века грабежа и насилия, начиная с времен Аттилы.

Казак сделал мощный выпад стальным клинком. Алек парировал. В высоких стенах узкого проулка заметался душераздирающий звон столкнувшихся лезвий. Алек почувствовал, как вибрация от первого удара отдалась в костях рук. Его собственная шпага дрожала от напряжения.

Казак расхохотался ему в лицо. Глухой, хриплый голос выкрикнул смертельную угрозу.

Они отпрянули друг от друга, и сражение началось всерьез.

Никогда прежде Алеку не случалось так быстро переходить к обороне. Он снова и снова бросался в атаку, но не смог нанести противнику ни одного поражающего удара, отчаянно пытался сохранить самообладание, однако бесился все сильнее после каждого выпада казака, когда ему самому приходилось отступать, уклоняясь от смертоносных ударов. Темп боя нарастал. Клинки сверкали как молнии. С обеих сторон сыпался град ударов. Звон оружия становился все громче. Алек сосредоточил все мысли на противнике и стратегии победы.

Они кружили по пятачку, сходились, расходились.

Алек уже стал различать некоторые приемы своего оппонента, но тут его каблук попал на обломанный камень брусчатки. Он упал, вся его жизнь вспышкой мелькнула перед глазами. Однако инстинкт, должно быть, спланировал спасение раньше, чем Алек сам успел об этом подумать. Едва коснувшись земли, он откатился, резким ударом выбросил шпагу вперед и зарычал от удовлетворения, потому что клинок глубоко вошел в бедро казачьего воина.

Казак взвыл.

Бекки ловила ртом воздух, не сводя глаз со сражающихся.

Алек вскочил на ноги и отлетел в сторону. Казак зажимал рукой рану. Он медленно поднял взгляд от своей ноги и так посмотрел на Алека, словно обещал ему ад на земле.

Алек с нахальной улыбкой поманил его к себе.

— Честно говоря, ваша светлость, история очень печальная.

Михаил отвернулся от окна, храня на лице выражение братского участия и заботы о своей сбежавшей молодой кузине.

— Боюсь, малышка унаследовала неуравновешенность своей матери, но только в дочери она выражена сильнее.

— Как так?

Заставив себя отойти от окна, князь Михаил вернулся к столу и, кивнув в знак благодарности, принял от хозяина чашку крепкого чая.

— Уверен, вы помните, какой поднялся скандал, когда мать Ребекки, леди Мария Толбот, нарушив волю своего отца, сбежала с капитаном Уордом.

— Помню, — согласился герцог. — Говорят, ваш дедушка никогда ей этого не простил. Даже после того, как капитан Уорд погиб в море.