Огонь и Ветер

– Нужно написать пожелание на листочке и засунуть его под палубу, – тихо сказали мне. – У нас в столице люди зовут их «кораблями счастья». Представляете, они даже дерутся за них.

– Спасибо, – пробормотала я. Ко мне обращалась та самая земляная, с которой мы ехали на одном ящере. – А где взять бумагу?

– У вас нет с собою? Я могу одолжить. – На мой поднос лег маленький розовый листочек. Острая палочка и тушь изначально лежали рядом с корабликом, я еще удивилась их предназначению.

– Примите мою благодарность. Вы очень добры.

«Хорошая ночь», – написала я, не придумав ничего лучше. Ночь ведь и вправду хороша? Стала сейчас. Я считала, моя неловкость настроит всех дев против меня, что со мной неохотно будут говорить и посмеиваться за спиной. Эта земляная, которая подошла первой и подсказала, что делать, обманула все мои тревожные ожидания. Я подумала, что мои оплошности не столь уж и трагичны, а все эти знатные девы не обязательно должны враждебно ко мне относиться.

– Вы разве никогда не запускали корабли? – спросила земляная, глядя, как я пытаюсь найти щель между палубами, чтобы просунуть туда бумажку.

– Нет, я и вовсе их впервые вижу. А еще я впервые при дворе, и мне многое здесь странно. Меня зовут Сибрэ. Сибрэйль из рода Верана, – сказала я, протягивая ей руку.

– Кахалитэ, дочь Минаги. Юмалита Виверх, – она кивнула на прислушивавшуюся к нашему разговору маленькую деву. Ветренница! Миниатюрная, вьющиеся смоляно-черные кудряшки, все время пританцовывает, кружатся пышные розовые юбки. Подняла на меня огромные бледно-бирюзовые глаза с каким-то детским любопытством, даже коснулась меня мимолетно рукой.

– А как их надо отпускать? – спрашиваю, покачивая в руках корабль.

– Подуть вот сюда. Это магия. Как это возможно – ни разу в жизни не пускать корабль? Мы на каждый праздник пускаем. Люди говорят, кто поймал такой корабль – поймал счастье.

Мне даже стало обидно. Мой отец моряк, в моем детстве мы жили совсем не бедно, а все же никто не подарил мне, ветреннице, такого корабля, ни разу.

Земляная раскрыла ладони, дунула в маленькое отверстие на корме корабля… и, о чудо, он полетел! Полетел по воздуху, поднимаясь все выше к сестрам-лунам и звездному блеску, и следом за ним взмывали все новые корабли, белые паруса таяли во тьме ночи. Невесты молча смотрели им вслед. Окончательно стемнело, всюду в саду зажигались фонари.

Мне жаль было отпускать мой, хотелось унести с собою, домой, но, в конце концов, он создан, чтобы лететь, пусть даже один-единственный раз. Я дунула, и он соскользнул с моих ладоней, накренился, на секунду мне показалось, что он просто воткнется носом в траву, но он тут же набрал высоту, проплыл над верхушками деревьев, поднялся над стеною замка и медленно исчез из виду – последним.

– Люди их подбирают, когда они падают? – спросила.

– Всегда. И даже дерутся за них, – подтвердила земляная.

– Раньше я думала, что родиться человеком – это ужасно, но сейчас мне все чаще кажется, что быть человеком не так уж и плохо.

– Ты бы хотела быть человеком?! – фыркнула удивленно кудряшка Юмалита. – Тогда что ты делаешь здесь?

– Нет, не хотела бы. Но в жизни людей тоже много чудес, и иногда мне даже кажется, жизнь им представляется гораздо более… таинственной, волшебной, что ли? Это как есть пирожное или весь день любоваться витриной с пирожными, не имея возможности их купить. Во втором случае пирожное гораздо более желанно и кажется более вкусным. Настоящим чудом. Мы владеем стихией и пируем в этом прекрасном дворце рядом с императором, а они только мечтают об этом. И кораблики для нас – только игрушка, а для них, наверное, – чудо… – пыталась я объяснить.

– Думаю, я понимаю, что вы хотите сказать, – кивнула земляная. – Моя нянюшка рассказывала мне, что у них из поколения в поколение передается такой корабль. Что он защищает их род от бед и дарит удачу. Когда ее маленький племянник случайно сломал мачту, это была настоящая трагедия. Поэтому я стараюсь почаще пускать кораблики. На каждый праздник.

– Пузырьки! Они раздают пузырьки! – закричала Юмалита, захлопала в ладоши.

Големы разносили хрустальные флакончики с мыльной водой и палочками для выдувания пузырей. Как это мило, право же.

– И живой жемчуг! – воскликнула земляная.

Я схватила с подноса большую плоскую ракушку. О живом жемчуге я слыхала и читала много, но никогда не видела. Он умирает в течение года. Только один месяц его можно носить в украшениях.

Размыкаю створки раковины. Моллюск лежит там – розовая бесформенная масса. Начинает судорожно подергиваться, через две секунды взрывается ослепительным сиянием и на глазах твердеет. Стекленеет. В его полупрозрачном теле все еще блистает застывший огонь – прожилками синего, красного, золотого.

Все произошло в считанные мгновения. Живое существо умерло на моих глазах. Любопытно, ему было больно? Я должна его пожалеть?

– Я умею гадать! Я умею! – закричала Юмалита и начала заглядывать в ладонь земляной. На ее крик к нам подошли еще несколько дев. Маленькая ветренница с забавной важностью рассматривала каждого застывшего моллюска на свет фонаря: