Он между нами жил... Воспомнинания о Сахарове (сборник под ред. Б.Л.Альтшуллера)

Занятия секций математического кружка происходили в определенный день недели по вечерам в одной из аудиторий механико-математического факультета МГУ в старом здании университета на Моховой улице; новое здание университета на Ленинских горах тогда еще не существовало. Каждое занятие (продолжавшееся обычно около двух часов) включало небольшой доклад одного из школьников на заданную руководителем секции тему, обычно дополняемый (а иногда и заменяемый) сообщением руководителя (им в секции, которую мы посещали в 1936–1937 учебном году, был студент-старшекурсник Альфред Герчиков, в годы войны погибший на фронте). Однако основное время занимал разбор найденных школьниками решений задач, предложенных руководителем на этом же или чаще на одном из предыдущих занятий. Докладчики из числа школьников всегда выбирались в соответствии с их желаниями, и я не помню, чтобы А.С. выступал с какими-либо докладами, но при обсуждении решений задач он часто бывал весьма активен. При этом задачам на доказательство теорем он явно предпочитал задачи на построение и очень популярные в школьных кружках комбинаторные задачи, в которых требовалось найти число каких-то объектов; здесь А.С. часто первым указывал правильный ответ, но объяснение того, как он его получил, часто бывало не очень понятно другим школьникам, а иногда ставило в затруднительное положение и руководителя секции. Я невольно вспомнил об этом, когда в каком-то гораздо более позднем разговоре с А.С. пожаловался, что очень медленно и с трудом пишу статьи, причем они почти всегда оказываются заметно длиннее, чем я ожидал, начиная работу. В ответ я услышал, что А.С. вообще не умеет писать длинных статей, что, впрочем, от него никогда и не требовалось — ему было достаточно лишь давать краткие рецепты и предсказания ожидаемых результатов.

Мы с братом были очень увлечены школьным математическим кружком, но когда в начале занятий в 10 м классе мы позвонили Андрею и предложили снова пойти с нами в университет, он сказал, что он решил в этом году занятия математического кружка не посещать. При этом он добавил: "Если бы в университете имелся физический кружок, я бы непременно туда пошел, а на математический кружок мне больше ходить не хочется". Школьный физический кружок при МГУ был впервые организован лишь двумя годами позже, но мне вообще кажется, что перед войной математика была гораздо популярнее среди московских школьников, чем физика. Поэтому разговор с А.С. нас с братом удивил; мы даже подумали, что, по-видимому, Андрею не нравилось, что на кружке так много времени уделялось строгим доказательствам теорем, казавшихся ему совершенно очевидными и не требующими доказательства.

Так как в 1937–1938 учебном году А.С. уже не ходил с нами на занятия в МГУ, то в десятом классе мы встречались заметно реже, чем в девятом. Тем не менее и в этом году мы изредка заходили повидаться к нему в школу (она помещалась очень близко от нашего дома) и иногда звонили по телефону; Андрей всегда интересовался тем, что делается на заседаниях математического кружка, но решения своего на кружок не ходить так и не переменил. Летом 1938 г. и А.С., и мы с братом закончили среднюю школу и поступили в Московский университет. Больших конкурсов в МГУ тогда не было и поступить туда было совсем не трудно; заметно большей популярностью пользовались инженерные институты (втузы), так что многие с удивлением спрашивали нас: "Почему вы пошли в университет? Вы ведь так хорошо учились в школе, вполне могли бы поступить в хороший втуз".