Операция начнётся в полдень

Поскольку день с утра задался, у Михаила Яковлевича было превосходное настроение. В оживленном состоянии он ходил по своему большому кабинету, который раньше занимал секретарь обкома КПСС по идеологии. Его так и подмывало выйти в приемную и игриво ущипнуть свою новую молоденькую секретаршу, которая вышла на замену внезапно заболевшей Алевтине Георгиевне.

Ближе к полудню в его кабинет заявился Гена Бондаренко. После поездки на металлургический завод к Генералову он развернул бурную деятельность по продаже ваучеров «красному директору». Получив в результате хороший куш, Плотников был очень доволен Геной.

Сейчас следовало скорее протолкнуть в верхах проведение последнего ваучерного аукциона, которые скоро должны быть совсем прекращены и заменены залоговыми. В Госкомимуществе без энтузиазма отнеслись к его просьбе, но Плотников был на хорошем счету, своего рода ударником приватизации и, покривив душой, ему пошли навстречу в порядке исключения. Москва всегда умела поддерживать людей в трудную минуту.

Гена Бондаренко энергично вошел в кабинет, сопровождаемый молоденькой белокурой секретаршей.

— Михаил Яковлевич, к вам Геннадий Алексеевич, — сказала та несколько испуганно.

— Ничего, ничего, — махнул рукой Плотников, — все нормально, Настя, я ждал Геннадия Алексеевича.

— Ну, я же говорил, — подмигнул ей Бондаренко, — все будет окейно.

Секретарь вышла, а Плотников посмотрел её вслед и вздохнул.

— Представляешь, — сказал он с сожалением, — такая молодая, а мужа уже посадили за кражу на три года.

— О, так она свободна? — цинично улыбнулся Геннадий.

— Нет, нет, она мужа любит. Заходила вчера ко мне, просила помочь, чтобы пересмотрели приговор. Но я тоже не всесильный, к судейским у меня нет подходов. Может, у тебя?

— Откуда? — Бондаренко отрицательно покачал головой.

Они прошли к столу. Но разговору их помешал звонок телефона. Плотников взял трубку.

— Да, Олег Викторович, заходите.

Дверь в кабинет открылась, и вошел среднего роста мужчина. Несмотря на жаркий июньский день, он был в двубортном летнем костюме, рубашке с короткими рукавами — из рукавов пиджака выглядывали голые волосатые руки.

— Михаил Яковлевич, вот бумаги на подпись, — сказал мужчина, с любопытством поглядывая на Бондаренко.

Плотников взял папку с документами, открыл её и, бегло просматривая принесенные материалы, принялся визировать. Это продолжалось недолго, вскоре сотрудник Плотникова, получив обратно папку с подписанными документами, удалился.

— Знаешь, кто это? — спросил Плотников, хитро улыбаясь.

— Помилуй, Михаил Яковлевич, откуда мне знать твоих клерков?

— Это, Гена, чекист из конторы Алексеева. Некто Веревкин Олег Викторович.

— Что он здесь делает? — насторожился Бондаренко, — зачем вам лишние глаза и уши гэбэшников?

Плотников насмешливо посмотрел на Геннадия, как смотрят взрослые на несмышленых малышей, не понимающих простых житейских истин:

— Во-первых, Геннадий Иванович, их глаза и уши здесь могут быть и без нашего ведома. А так мы знаем, кто и где. Как говорится, предупрежден — значит вооружен! Во-вторых, я думаю ничто человеческое ему не чуждо, мы его прикормим.

Бондаренко засмеялся.

— Что, деньги не пахнут?

— Вот именно.

— Михаил Яковлевич, как у вас продвигается дело с аукционом? Нам пора решать вопрос по металлургическому заводу. Я недавно разговаривал с Генераловым, он торопит и его понять можно. Время уходить, потом будет труднее…

Достав пачку сигарет, Бондаренко вытащил одну, закурил. Плотников пододвинул пепельницу.

— Я делаю все что можно, — ответил он, — уже договорился с Москвой. Они дадут разрешение, но сам понимаешь, не задаром. Как говорил Шаляпин, даром только птички поют. Труднее всего будет решить вопрос с Медведевым. Этот мухомор возомнил себя вождем народа Уральской области, вознесся выше некуда. Не знаю, какие бонусы он затребует.

Выпустив длинную струю дыма, Геннадий глубокомысленно сказал:

— Какие бы бабки он не просил, надо договариваться — другого пути нет. Это вопрос принципиальный. Генералов для нас с вами пробный шар. Если другие «красные директора» увидят, что тема прокатила, они тоже пойдут к нам. Мы наварим кучу бабок. Сейчас самое время для этого, не всё же одному Березовскому иметь.

— Я думал об этом, — ответил Плотников и, покосившись глазами на комнату отдыха, спросил, — выпьешь?

Гена посмотрел на часы.

— Извините, Михаил Яковлевич, еще не всё сделал. Надо будет забежать в пару мест.

— А я, пожалуй, выпью.

Плотников поднялся и, проследовав в свой интимный кабинет, налил рюмку коньяку. Желтая маслянистая жидкость приятно тяжелила рюмку. Выпив, он решил, что этого недостаточно и добавил еще. Состояние тела медленно сравнялось с состоянием души и дошло до нужной кондиции. Стало тепло, весело, прекрасно.

Всё это время Бондаренко терпеливо ждал в кабинете, закуривая уже вторую сигарету. Плотников появился с покрасневшим лицом, его белесые синие глаза сделались почти прозрачными, с черными точками зрачков. Геннадий подумал про себя, что если Плотников не перестанет активно употреблять, то, пожалуй, цирроз печени в недалеком будущем ему обеспечен.