Операция "Раскол"

По сути, обмен столь выразительными и воинственными заявлениями между Черчиллем и Сталиным открыл первую страницу «холодной войны» между англоязычной и социалистической системами. Потом за сорок последующих лет с обеих сторон много было разных заявлений и меморандумов, испещренных идеологическими понятиями, которые обеспечивали эту войну. Самые громкие превращались в доктрины: «Сдерживание мирового коммунизма», «Отбрасывание коммунизма»; из них лепились имиджи страны- противника: «США – цитадель мирового империализма, враг народов», «СССР – империя зла», «СССР – душитель прав человека». Но первое политическое и идеологическое обеспечение этой войны прозвучало в незабываемой речи Черчилля и в жестких ответах Сталина.

Эта речь Черчилля как первая политико-идеологическая доктрина холодной войны удачно встроилась в планы военного командования США. К декабрю 1945 года в Штатах уже сделали запас в 196 атомных бомб, которых еще не было в СССР. И этим бомбам нашли достойное применение в военных циркулярах. В директиве Объединенного комитета военного планирования № 432/д от 14 декабря 1945 года читаем: «На карте к приложению А (документ разведки. – Э. М.)… указаны 20 основных промышленных центров Советского Союза и трасса Транссибирской магистрали – главной советской линии коммуникаций. Карта также показывает базы, с которых сверхтяжелые бомбардировщики могут достичь семнадцати из двадцати указанных городов и Транссибирскую магистраль. Согласно нашей оценке, действуя с указанных баз и используя все 196 атомных бомб… Соединенные Штаты смогли бы нанести такой разрушительный удар по промышленным источникам военной силы СССР, что в конечном счете может стать решающим» (2).

И пошло-поехало. В середине 1948 года был составлен план «Чариотир» – по нему предполагалось сбросить 133 атомные бомбы на 70 советских городов. К 1 сентября 1948 года появился документ под названием «Флитвуд», своего рода руководство к составлению оперативных планов.

А уже 21 декабря 1948 года разработанный по новой методике оперативный план бомбардировки СССР под названием САК ЕВП 1-49 был готов и доложен комитету начальников штабов. В 1949 году по методике «Флитвуда» родился план «Дроп- шот», по которому в первые дни войны на СССР планировалось сбросить более 300 атомных бомб, не считая обычных, способных уничтожить до 85 процентов советской промышленности (3).

Таковы были планы военного командования США, которые не сбылись. В том числе и благодаря военной мощи СССР, в котором к концу 1949 года появилась «атомная» составляющая. Но уже «нарабатывались» планы политического и идеологического сдерживания и отбрасывания Советского Союза. Что же делал СССР в этот период помимо наращивания военной мощи? Его политическое руководство очень хотело, чтобы просоветски настроенные левые политические силы вошли в состав правительств Болгарии, Венгрии, Польши, Румынии, Чехословакии, а то и возглавили их. И если до 1947 года правительства этих стран были в большинстве коалиционными, то в 1947 году Сталин поставил вопрос о преобразованиях по советскому образцу в странах Восточной Европы (4). Его подтолкнул к этому американский «План Маршалла», названный так в честь госсекретаря США того времени Маршалла. Именно он выступил 5 июля 1947 года с идеей срочной экономической помощи европейским государствам. И хотя она прикрывалась необходимостью ликвидации последствий Второй мировой войны, на самом же деле эта помощь должна была привязать европейские страны, и прежде всего восточноевропейские, к западной экономической системе, к системе рыночных механизмов. И тем самым ослабить влияние СССР на эти страны. А помощь предлагалась немалая – на всю Европу 9 миллиардов долларов. По тем временам значительная сумма.

Советское руководство сначала согласилось с американским предложением, рассчитывая с помощью недавних союзников по войне возродить в первую очередь разрушенную промышленность в западной части страны. Но разведка открыла глаза кремлевским вождям, заставила по-иному взглянуть на этот американский план. Сотрудник британского МИДа Д. Маклин, наш человек в Лондоне, сообщил в Москву, что этот план – ловушка, что все восстановление промышленности в странах Европы и в СССР будет находиться под контролем американского капитала (5). И позиция СССР резко меняется. На парижской встрече министров иностранных дел европейских стран прозвучало заявление советского министра В. Молотова: «Совершенно очевидно, что европейские страны окажутся подконтрольными государствами и лишатся прежней экономической самостоятельности и национальной независимости в угоду некоторым сильным державам» (6).

Восточноевропейские страны заметались – и помощь нужна, и СССР против. Те, кто готов был сделать выбор в пользу «Плана Маршалла», нарывались на ультимативное требование Москвы отказаться от этого желания. В числе первых этот ультиматум выслушал министр иностранных дел Чехословакии Я. Масарик, вернувшийся из советской столицы в Прагу в полном расстройстве.