Опора

Это вывело меня из себя. Я месяцами из кожи вон лез, чтобы искупить перед ней свою вину. Эти укоры с ее стороны каждый раз, когда она злится, были оскорбительны. Я не мог изменить прошлое. Я никаким образом не мог вернуть время вспять, и от постоянных напоминаний об этом лучше не становилось.

– Мы уже говорим не только о мороженом? Хочешь поругаться из-за такой мелочи? То, что мне не нравится твоя подруга, Габриэлла, это нормально. Это мое право, и ты не может так вести себя из-за таких пустяков.

– Да, ты прав. Иди работай, или что ты там делаешь в кабинете весь вечер.

– Что это значит? Дверь всегда открыта, и я всегда работаю.

– Ага, и ты...

Веник, которым она с яростью выметала песок на улицу, внезапно остановился.

– Это мистер Джандт? Учитель Роуэн?

Я вышел на улицу, глядя в сторону соседнего дома, молодого учителя и агента по недвижимости. Прекрасно. Он мне тоже не нравился. Габриэлла села на первую ступеньку, я сел рядом, и мы смотрели, как агент показывает учителю Роуэн дом.

– Он мне нравится. Надеюсь, он его купит, – высказалась Габриэлла, и я солгал ей в ответ.

– Да, он кажется нормальным. – На самом деле, я считал иначе. Он растяпа, юный музыкант, который не впишется в наш район. Хотя это уже не имело значения. Когда-то я думал, что у нас все хорошо. Что Габриэлла нашла общий язык с другими девушками. Но в то же время, у нее не было другого выбора, хоть она и пыталась бороться с этим всеми силами. После аварии, ей наши соседи нравиться перестали, и я ничего не мог с этим поделать. Ничего. Да и не хотел уже.

– Это бестактный поступок, Пэкс. И когда ты уже поймешь, что дети не умеют держать язык за зубами? Им нельзя открывать секреты.

– В том то и дело. Я ничего им не говорил. То есть, говорил, но не это. Я сказал только, что мне сообщили хорошие новости, и мы должны отпраздновать их мороженым.

– Этого достаточно. Не знаю, что буду делать без Ми. Я люблю ее.

Я взял ее руку в свою и поцеловал ее, чувствуя себя мудаком. Конечно, для нее эта ситуация была тяжелой. Какой же я идиот.

– Когда она уезжает? – спросил я, наблюдая, как молодой учитель и агент заходят в дом.

– Ник хочет уехать до рождества.

Я не подал виду и не произнес ни звука. До рождества оставалось четыре месяца. Зачем беспокоиться о чем-то, что еще не случилось? Ох уж эта женщина...

Крик Офелии не дал мне произнести что-то еще, что могло бы обидеть ее.

– Пап, что-то сломало туалет. Быстрее! Все льется на пол.

Фи не лгала. Вода вытекала из-под ободка туалета, и посреди этого фонтана плавал большой комок бумаги.

– Что я говорил тебе об использовании такого количества туалетки? У тебя попа и то меньше. Прекрати, – отчитал ее я, пытаясь прочистить засор. Какой беспорядок.

Я повернулся к Фи, чтобы попросить ее принести швабру, но на ее месте стояла Габриэлла. Со шваброй в руке.

– Она ушла. Расплакалась из-за тебя.

– Господи. Я не выживу с ними.

– Ты накричал на нее. Чего еще ты ожидал? – спросила Габриэлла осуждающим тоном, убирая беспорядок, который оставила после себя Фи. Был бы это первый раз, я не стал бы злиться. Но это уже пятый случай.

– Я поработаю немного. Уложи их спать, – сказал я, обойдя ее. Мне позарез нужно было сбежать на время от женского пола. Господи.

Но моей решимости хватило ровно до того момента, как я увидел Офелию, прижавшуюся лицом к стене возле двери в мой кабинет. Она явно требовала к себе внимания. Девочки...

Я поднял ее и перенес через порог. Расположившись на стуле, посадил ее к себе на колени и вывел компьютер из спящего режима. Она вздыхала у меня на груди, будто была при смерти; рыдала так, словно я избил ее до полусмерти.

– Прекрати. Не нужно плакать, просто не используй столько туалетной бумаги, – обратился я к ней, поглаживая ее волосы и спину.

Она успокоилась, когда я разрешил ей помочь мне с 3D дизайном летней кухни, которую мне заказали. Слава Богу. Двадцать минут спустя ей стало скучно, и она пошла купаться. Я следил за ними из кабинета, слушая перепалки и качая головой. В доме Пирсов не было ни одной скучной минуты. Даже, когда они ложились спать.

Габриэлла все еще дулась, когда заглянула ко мне перед душем.

– Они ждут тебя. Я наверх, – сказала она, стоя в дверях. Она не стала заходить, как делала это обычно.

– Я скоро поднимусь, как только пожелаю спокойной ночи бесятам.

– Они не бесята, и можешь не торопиться. Я устала.

Я смотрел на нее своим старым взглядом через сощуренные глаза, желая запугать ее и заставить принять мое мнение, но это не сработало. Она постучала пальцами по двери, развернулась и ушла. Меня мгновенно охватило чувство злости, как и в других случаях. Я ненавидел, когда она игнорировала меня, уходя таким образом. Кем она себя возомнила? Но потом... я вспомнил, что она не знала, кем она была, сейчас же она - сильная, незнакомая Габриэлла, в которую я был влюблен, а не та слабая, которая смотрела в пол, стоя передо мной.