Осколки времени

Лучину искать было негде, так что Алеку пришлось колдовать над уложенными в камине дровами с кремневым огнивом. Он раз десять высекал искру, покуда сумел поджечь трут, но даже несмотря на кедровую растопку, огонь занялся не сразу. Алек осторожно подул на пламя, стараясь подзадорить его. Наконец, дрова кое-как схватились, но огонь был каким-то дымным и вялым.

- Ну и что там такое? – спросил Серегил, съёжившийся на диване под своим плащом.

- Дрова, должно быть, тоже отсырели.

Алек подсел к нему, протянул ноги к камину. Даже и не рассчитывая на то, что кровать в ближайшее время просохнет, натянул на себя свой плащ и задремал.

Но чуть погодя они оба проснулись от громкого шума за дверью. Их слабый очаг успел прогореть до углей, свечи оплыли, а в комнате стало ещё более промозгло и сыро. Шум повторился. Он шел откуда-то из коридора и был достаточно громким даже с такого расстояния, больше похожий на гулкий стук.

Алек направился к двери и выглянул наружу. Большинство ночных светильников уже успело погаснуть.

В коридоре, у двери напротив был Микам.

- Что там такое? Пожар?

- Да вот сам гадаю.

Вдвоём они двинулись по коридору на этот стук.

- Кто там? – негромко окликнул Алек, не желая будить весь дом. – Дорин, ты?

Никакого ответа. Однако же стук прекратился, и они услышали, как кто-то ринулся прочь, в сторону лестницы.

- Должно быть, кто-то из слуг, - зевнул Микам.

- Чуть не поднял своим стуком на уши целый дом? Да и комнаты на том конце коридора пустые.

- Да, весьма странно. Что ж, кажется, уже всё прекратилось. Доброй ночи, Алек.

- Что это было? – пробормотал Серегил, когда Алек возвратился к их дивану.

- Похоже, ничего такого. Никто даже не всполошился, да и шум уже прекратился.

- Слава Пламени. А то я совершенно без сил, - Серегил снова зарылся в складки своего плаща.

Алек же направился к их постели - проверить состояние простыней, но вдруг заметил, что боковое окошко снова открыто. Он затворил его, проверил задвижку: было не похоже, чтобы она сама отошла. Впрочем, простыни оказались мокрее прежнего, так что он снова раздул угли, разложил по-новой огонь и вернулся к Серегилу.

- Чую, нам всю ночь тут куковать, - вздохнул Алек, заворачиваясь в свой плащ и укладываясь головой на спинку дивана.

Ответом ему было мерное, глубокое дыхание Серегила.

Алек уже почти снова заснул, как вдруг услышал лёгкий скрип со стороны окошка. На его глазах оно снова тихонечко отворилось. Да, чёртову задвижку нужно будет сменить.

Он разворошил кочергой огонь, подкинул ещё полено, отчего в комнате стало немного поярче, но всё равно не спасло от противного промозглого сквозняка. Пока Алек шёл к окну, щупальца морского тумана заползали в комнату и растворялись в едва начавшем нагреваться воздухе. Подойдя к окну, Алек вдруг почуял, что холод тут гораздо сильнее и не имеет ничего общего с обычным туманом. Высунувшись из окна, он ощутил под пальцами что-то мокрое. На подоконнике, прямо в том месте, которого он коснулся руками, - которого коснулся бы всякий, - была пара влажных отпечатков чьих-то рук… Тёмные на обветренной древесине, и такие мокрые, что влага струилась вниз по стене. Он отшатнулся и поскорее отёр ладони о свой камзол. И в то же самое мгновение заметил какое-то движение справа от себя, прямо за стеклами оконца.

Там было чьё-то лицо. И то было вовсе не его собственное отражение. Нет, на него глядела какая-то осунувшаяся женщина. Образ её в мозаичном стекле был словно составлен из ромбовидных кусочков паззла. Застыв от ужаса, Алек уставился на неё. Глаза дамы утопали во тьме, длинные волосы безжизненными мокрыми космами свисали по голым плечам. На шее у неё было затейливое древнее ожерелье… выдавшее, скорее, особу высокого ранга, нежели служанку или рабыню. Её бледные губы шевелились в попытке что-то ему сказать. Он не смог разобрать ни слова, но его вдруг накрыло волной такой сокрушительной скорби, что он даже позабыл про былой страх. Он не мог шевельнуться и лишь чувствовал, как щекочут его, сбегая по щекам, горькие слёзы.

Он понятия не имел, сколько так простоял, погружённый в эту скорбь, покуда позади него не раздался шёпот Серегила:

- Арта дом алика, сала.

Тогда дама склонила голову и медленно растаяла, унося с собой этот пронзительный холод.

- Это… это было…, - пролепетал Алек, трясущимися руками отирая щёки.

- Первый наш призрак. Да. Ты как, в порядке?

Алек посмотрел на подоконник, где всё ещё оставались мокрые отпечатки рук.

- Не знаю….

Серегил тронул влажный след, затем лизнул палец.

- Солёная. Похоже, морская вода. Наша скорбная леди, должно быть, утопла.

Отступивший, было, шок, вернулся, и Алек принялся не на шутку дрожать. Серегил подтолкнул диван поближе к огню и, усадив Алека, закутал его в свой плащ.

- Что ты сказал ей? Что это был за язык? – стуча зубами, поинтересовался Алек.

- Средняя Коника. Я сказал ей: «Угомонитесь, миледи. Покойтесь с миром». На этом языке, скорее всего, говорили, когда только построили этот дом.

Серегил запер окно, зажёг на каминной полке новые свечи и уселся рядом с Алеком, обняв его за плечи.