От Каина

Тишина густая, словно столб пыли, окутывала Каина и заставляла сердце биться чаще. Он почти поддался страху, но услышал шаг и, облегченно выдохнув, поспешил к лестнице, по которой кто-то спешил вниз. Он был готов броситься к ногам единственного друга, чтобы просить прощение за свою глупость, но у лестницы чуть не столкнулся с Кэбом.

Молодой человек явно хотел что-то сказать, но увидев Каина, забыл обо всех возможных словах. Выдыхая, он хмурился.

Каин смотрел на бывшего насильника и с большим трудом узнавал в этом бородатом мужчине того почти безумного мальчишку.

- Идем, - прошептал Кэб, ничего не объясняя, и вновь развернулся к лестнице.

Сердце Каина сжалось так сильно, что ему показалось, будто в груди у него застыл недвижимый тяжелый камень, воспаленный от попыток быть сердцем человека. Сил спрашивать не было. Они все уходили на спешный шаг.

Каин молча следовал за человеком в комнату ангела, а после заходил внутрь, боясь поднять глаза.

Люцифер стоял у окна, кутаясь в простынь. Он упирался руками в распахнутое окно и дрожал.

- Я знал, что ты когда-нибудь вернешься. Знал, - прошептал Люцифер дрогнувшим голосом.

Каин сглотнул, не в силах подобрать слова, а после сделал шаг, чтобы подойти ближе.

- Кэб не верил мне, говорил, что тебя не стоит ждать, - продолжал Люцифер.

Взглянув на исхудавшее бледное лицо ангела, Каин выдохнул с большим трудом и коснулся руки, крепко впивающейся в раму. Жар кожи поразил его. Зеленые глаза смотрели вдаль, но словно ничего не видели сквозь густую пелену.

- Я знаю, ты снова исчезнешь, - шептал Люцифер. - Я слышал, что к больным порой приходят видения, но будь добрым видением...

Каин не дал ему договорить.

- Я не видение, - заверил он ангела, с силой оттягивая его от окна и заставляя взглянуть на себя. - Я, правда, вернулся. Прости, что оставил тебя.

Белое лицо исказилось. Болезненные круги под глазами словно стали больше. Веки прикрылись, а дрожащие руки потянулись к лицу Каина, чтобы прикоснуться и убедиться в его реальности.

Беловолосый мальчик действительно был реален, но в глазах его был ужас. Простынь сползла с плеч Люцифера и упала на пол, открывая крылья, покрытые глубокими язвами...

***

Каин выдохнул и прикусил большой палец правой руки, опуская на миг глаза. Слов у него не было, и потому шокированный Иван решился заговорить первым.

- Что это было? - прошептал он.

Каин посмотрел на него, выдохнул, посмотрел куда-то ввысь, но, убирая руку от лица, спросил:

- Вы когда-нибудь видели гангрену, хоть какую-нибудь?

Старик не ответил, не понимая, как одно связано с другим.

- А можете себе представить хоть отдаленно, что такое отторжение пересаженного органа?

- Это его смерть.

- Но что такое смерть органа?

Красные глаза сурово посмотрели на собеседника.

- Крылья Люцифера отторгались, - сообщил он тихо.

- Почему? Это же его крылья!

Каин отрицательно покачал головой.

- Они были его крыльями, но многое изменилось.

Каин выдохнул и сложил пальцы в замок.

- Я застал его в самый разгар болезни. Перья вылезали с густой кроваво-гнойной массой, а на их месте расползались страшные язвы. Его крылья гнили, а он мучился от страшного жара. Когда я вернулся, лавка чудес не работала уже несколько месяцев. Кэб, который работал при кузнеце на соседней улице, из благодарности приходил сюда помогать время от времени. В остальное же время, Люцифер с большим трудом справлялся сам, пока не вернулся я. Вооружившись всеми своими знаниями, я начал его лечить. Отпаивать настоями, мазать мазями и вообще не отходить от него ни на шаг. Мне было очень страшно потерять его. От одной мысли, что происходящее может уничтожить его самого, меня бросало в жар. По-настоящему никто не мог объяснить, что именно происходило. Даже мой отец не мог сказать наверняка, может ли Люцифер умереть от того что происходит, но склонялся к тому, что может, а я каждое утро с ужасом осматривал крылья, опасаясь найти новую язву. Не находил.

Более того, моими стараниями ему стало лучше. Мы даже открыли лавку вновь. Работа придавала ему сил. Он не падал уже от жара, почти не мучился от боли, но крылья не желали заживать. «Может оно и к лучшему», - сказал он как-то, но что к лучшему, я так и не смог от него добиться. Только эта тихая фраза врезалась в мою память так, что мне до сих пор не по себе от воспоминаний. Тогда мне показалось, что я его теряю. «Что если мне лишь кажется, что он поправляется?» - спрашивал я себя. Я был готов на что угодно, лишь бы он действительно поправился. Тогда в моей голове зародилась мысль о том, что проще было бы отрубить ему крылья, но видя, как он бережно отмывал от гноя белоснежные перья, как плакал от неспособности двинуть свободно крылом, мне казалось, что лишить его крыльев - это хуже, чем забрать у меня Пель. Он этого не пережил бы.

Я об этом думал, боялся, наблюдал, а Люцифер все чаще улыбался, с трепетом относился к людям и, невзирая на боль, был добр к каждому из них так, как я не мог. Кэб говорил, что колдун святой, а я в очередной раз говорил, что он ангел, а не колдун, но человек, не видевший крыльев, считал это метафорой.