Отель с привидениями

Как-то мы встретились с Альфредом на грандиозном балу у русского аристократа с непроизносимой фамилией, которую сейчас уже не вспомню. Я бродил по комнатам богатого дворца – из приемной в бальную залу, оттуда в комнату, где играли в карты, – пока не оказался в дальнем конце здания, где располагалось нечто среднее между небольшой застекленной оранжереей и будуаром, по случаю праздника комната была уютно освещена китайскими бумажными фонариками. Там было пусто, когда я вошел. Вид, который открывался через стеклянные стены, – Средиземное море, залитое светом яркой неаполитанской луны, – был настолько завораживающим, что я надолго застыл неподвижно, разглядывая его и вслушиваясь в приглушенную музыку, доносившуюся из бальной залы. Я задумался о родственниках, оставшихся дома в Англии, и резко вздрогнул, услышав свое имя, тихо произнесенное рядом.

Я обернулся и увидел вошедшего в комнату Монктона. Он был мертвенно-бледен, взгляд его сверлил воздух сбоку от меня, а на лице было то самое выражение, о котором я уже упоминал.

– Ты не против уйти с бала пораньше? – спросил он, так и не посмотрев на меня.

– Ничуть, – ответил я. – Ты плохо выглядишь. Могу я что-нибудь для тебя сделать?

– Нет, пожалуй. Но… Ты можешь прийти ко мне на квартиру?

– Конечно, пойдем!

– Нет, не сейчас. Мне нужно домой сию минуту, но тебя я бы попросил зайти через полчаса. Ты у меня не был, но я живу неподалеку, найти очень просто. Вот адрес. Нам нужно переговорить сегодня же – на кону моя жизнь. Умоляю тебя, приходи! Ради бога, приходи, как минут полчаса.

Я пообещал быть ровно в назначенное время, и он быстро вышел.

Думаю, нетрудно представить нервное нетерпение и смутные ожидания, которое охватило меня после таких слов и продолжалось отведенные Монктоном полчаса. Когда время почти истекло, я двинулся к выходу, через бальную залу. На лестнице меня окликнул друг атташе.

– Погоди! Уже уходишь? Так рано? – спросил он.

– Да. И повод прелюбопытный: отправляюсь на квартиру к Монктону по личному приглашению.

– Ты шутишь! Клянусь честью, тебе не занимать храбрости, коль ты готов отправиться к Безумному Монктону, когда на небе полная луна.

– Несчастный просто захворал. Да и не думаю я, что он так уж безумен.

– Спорить не буду, но помяни мои слова: не стал бы он звать тебя туда, куда не пускал ни единую живую душу, без особого умысла. Готов биться об заклад, сегодня ночью ты увидишь или услышишь нечто такое, что запомнится тебе на всю жизнь.

На этом мы и расстались. Вскоре я стучал в ворота дома, где квартировал Монктон, а слова друга все еще звучали у меня в голове. И хотя я посмеялся над его серьезностью, в душу мне уже тогда начало закрадываться подозрение, что эти слова могут стать пророческими.

Глава 3

Привратник, впустивший меня в дом, указал, на каком этаже была квартира Монктона. Поднявшись, я обнаружил дверь на лестничную площадку распахнутой. Альфред, вероятно, услышал мои шаги и пригласил меня войти, прежде чем я успел постучать.

Когда я вошел, Монктон сидел за столом, в руках у него была стопка писем, которую он перевязывал бечевкой. Я обратил внимание, что выглядел он в целом несколько более спокойно, хотя бледность не до конца оставила лицо. Альфред поблагодарил меня, за то что я смог прийти, пригласил сесть. Потом начал было повторять, что должен сказать мне что-то очень важное, но резко остановился, словно стыдясь продолжать. Я попытался успокоить его и уверил, что от души и бескорыстно готов помочь советом или делом, пусть только скажет.

Именно в этот момент я заметил, что очень медленно, дюйм за дюймом, его взгляд движется куда-то вбок, а потом замирает с характерной напряженностью, так часто пугавшей меня раньше. Все выражение лица молодого человека изменилось невиданным ранее образом; он сидел, будто застыв от смертельного ужаса.

– Спасибо за доброту, – очень медленно и тихо проговорил Монктон, обращаясь не ко мне, а в пустоту сбоку от меня. – Я знаю, что ты можешь помочь, но…

Он умолк, лицо снова побледнело, а на лбу выступили крупные капли пота. Альфред попытался продолжать, выдавил из себя пару слов, снова замолчал. Не на шутку обеспокоенный его состоянием, я встал со стула с мыслью налить воды из кувшина, который заметил на маленьком столике.

В ту же секунду он вскочил. Все слухи о безумии Монктона, что мне приходилось слышать, живо всколыхнулись в моей памяти, и я невольно отступил на пару шагов назад.

– Подожди, – сказал он, снова садясь на стул. – Не обращай на меня внимания, но, пожалуйста, не вставай. И еще, я хочу… я могу тебя попросить… прежде чем мы продолжим, сделать одну вещь. Если не трудно, ты мог бы пересесть вот сюда, где больше света?

– Конечно.

Единственным источником света в комнате была настольная лампа, и я сидел в глубокой тени.