Откровенные

И Анна Аполлоновна, знавшая мужчин в достаточной мере для своих двадцати семи лет, хотя и плохо знавшая законы Российской Империи, снова бросила на Павлищева такой умоляющий, полный ласки взгляд, что Павлищев невольно взял ее руку и просил успокоиться…

— Я только потому и решилась беспокоить вас, — говорила маленькая женщина, — что слышала о вашей всегдашней готовности помочь несчастным людям… Не откажите, Степан Ильич… А я буду вечно поминать вас в своих молитвах! — прибавила она и, сдернув перчатку, протянула свою белую, маленькую, тонкую руку в кольцах и крепко пожала руку Павлищеву.

«Только-то!» — подумал про себя его превосходительство, задерживая на мгновение теплую руку в своей руке и глядя на хорошенькую просительницу в упор застланными, несколько поглупевшими глазами.

Положительно эта бабенка ему нравилась. И он готов был для нее хлопотать за ее сестру…

Но вместо этого Павлищев заметил:

— К сожалению, очень трудно сделать что-нибудь для вашей сестры, Анна Аполлоновна, несмотря на искреннее желание быть чем-нибудь полезным для такой хорошенькой женщины и иметь счастье пользоваться ее молитвами…

И Павлищев поцеловал ее руку.

— Будто трудно?.. Вам? Если вы захотите? — кинула Анна Аполлоновна, бросая на Павлищева лукавый, вызывающий взгляд. — Полноте, я вам не верю. Вы просто не хотите ничего для меня сделать… Или вам мало моих молитв? — промолвила она с улыбкой, понижая голос.

— Конечно, мало, — ответил Павлищев, теряя свой серьезный вид административного авгура и делаясь похожим на шалого кота по весне.

— Вот вы какой… Чего ж вам еще?

Вместо ответа Павлищев охватил хорошенькую блондинку за талию и, прижав к себе, осыпал ее лицо и шею горячими поцелуями.

— Когда вас можно видеть? Где? Вы обворожительны, Анна Аполлоновна…

Анна Аполлоновна хорошо знала, что раньше или позже, а деловое свидание кончится подобным признанием. Немало было таких в ее практике! Но не такая она была женщина, чтобы давать свидания раньше того, как сделается дело. И она, оправив прическу и отодвигаясь от Павлищева, ответила, что муж ее ревнив, как Отелло, и что видеться с ней нельзя ранее двух-трех недель..

— Понимаю, — улыбнулся Павлищев… — Не раньше, как ваша сестра получит пенсион?

— Вы догадливы, Степан Ильич.

— Ну, так через три дня свидание за вами… И не одно… слышите ли?.. Вы совсем вскружили мне голову…

И Павлищев хотел, было, снова привлечь к себе пикантную барыньку, как послышался электрический звонок.

Он, однако, поцеловал еще раз Анну Аполлоновну и, взволнованный и красный, проводил ее до дверей кабинета…

— Фу, какой, однако, я мальчишка! — проговорил он вслух, присаживаясь к столу. — А прехорошенькая, черт ее побери! — Из-за такой женщины стоит дать пенсион вдове, которой муж даже и не служил!.. — мысленно говорил Павлищев, предвкушая заранее удовольствие новой авантюры и не веря в ревнивого Отелло-мужа у такой покладистой женщины.

«Да, власть хороша еще и тем, что можно наслаждаться жизнью!» — подумал в заключение Павлищев.

— Ну, кто это там звонил? — спросил он, когда Викентий появился в кабинете.

— Господин Борщов. Просят беспременно принять.

— Борщов? — переспросил Павлищев, недоумевая…

— Вот-с карточка…

И только, когда Павлищев прочел на карточке: «Марк Евграфович Борщов», он догадался, что это брат Марьи Евграфовны, о котором часто слышал от сестры. Это посещение брата не особенно понравилось его превосходительству. Что еще за визит? К чему он?

Павлищев несколько минут колебался: принять брата или нет? Того и гляди, еще нарвешься на какой-нибудь скандал?

— Зачем вы не сказали, что меня нет дома? — раздражительно проговорил он.

Тот молчал и, разумеется, не объяснил, что зеленая бумажка, полученная и от Марка, заставила его доложить о посетителе.

— Что это за господин? — наконец спросил Павлищев камердинера.

— Как следует, господин… И одеты хорошо…

— Просить его! — внезапно решил Павлищев и принял серьезный, внушительный вид, чувствуя, однако, что малодушно трусит.

VIII

При первом же взгляде на этого пригожего, вполне приличного молодого человека в безукоризненном фраке и свежем белье, у Павлищева отлегло от сердца.

«Как он похож на сестру!» — подумал он, внезапно охваченный воспоминаниями прошлого, и любезно протянул руку Марку.

— Прошу садиться, промолвил Павлищев, указывая на кресло по другую сторону письменного стола.

Оба они уселись и несколько мгновений внимательно оглядывали друг друга. Умное и спокойное лицо Марка, его приличные манеры, полные чувства достоинства, произвели на Павлищева хорошее впечатление, и он, почти успокоившийся, проговорил:

— Папиросы около вас… Курите, пожалуйста…

— Благодарю, я не курю, — ответил Марк и продолжал, отводя взгляд:- я пришел к вашему превосходительству по поручению сестры.

Его превосходительство слегка смутился и покраснел.

— Я только вчера и совершенно случайно узнал, что Марья Евграфовна здесь, — заметил Павлищев.

— Сестра больше недели здесь. Она приехала сюда посоветоваться с докторами о своем сыне.

— Что с ним? — как-то нерешительно, испытывая смущение, спросил Павлищев.