Отравленная жизнь

Иван хотел что-то сказать, но она развернулась и побежала к дому. Нарочно погромче хлопнула дверью, нарочно что-то запела, вбегая в большую комнату. Она не хотела подкрадываться. Если им есть что скрывать – пусть скрывают быстрее!

– Вика! – крикнула она, подойдя к самой занавеске.

Секунду ей никто не отвечал, потом послышался сдавленный и ненатурально спокойный голос сестры:

– Что тебе нужно? Гуляй.

– Я и гуляю, но ужасно пить хочу, – пояснила Лариса. – Дайте ключи от машины, там лимонад заперт.

– Попей воды, – сердито ответила Вика.

– А где вода?

– Здесь – везде!

Лариса не ожидала такого ответа. Она помялась у занавески, борясь с искушением внезапно отдернуть ее. Вот крику-то будет! Вот взбесится Вика, вот покраснеет ее женатый ухажер! Но она не сделала этого. Хмуро осведомилась, где же все-таки вода, и получила ответ, что Ваня все знает. Ей пришлось уйти.

Вика только сказала, чтобы они не скучали.

– Гады. – Лариса вышла на крыльцо, сорвала лопух и обмахнула горящее лицо. – Сволочи.

– Ты их видела? – спросил Иван. Он стоял у ступенек, будто на посту, и вовсе не собирался заходить в дом.

– Я их слышала. То есть только ее. Она сказала, чтобы мы попили из лужи.

Лариса вздохнула:

– Ладно, любовь любовью, шутки шутками.

А пить я хочу ужасно. Где эта лужа?

– Она, наверное, имела в виду колодец. Пойдем, покажу.

Иван повел ее сквозь малинник. По пути Лариса обрывала яркие, но еще твердые, кислые ягоды малины и набивала ими рот. Она старалась не отстать от Ивана, но все-таки задержалась у одного куста. На нем ягоды были крупнее и, казалось, слаще, чем на других. Она увлеклась сбором малины и поэтому вздрогнула, увидев, что Иван вернулся и стоит рядом.

– Я сейчас, – кивнула она, продолжая обирать куст.

– Не торопись, колодец засыпали, – сообщил Иван.

– Да? – разочарованно протянула она. – Какая же дура моя сестрица… Наверное, оттуда и пить было нельзя. Хочешь?

Она показала парню горсточку малины, и он послушно, как маленький, раскрыл рот. Лариса осторожно высыпала туда ягоды, стараясь не касаться ладонью его губ.

– Кисло? подношение. спросила она, когда он прожевал – Ужасно, – согласился он.

– А этот гад сказал бы, что из моих рук все сладко, – задумчиво припомнила Лариса. – Как-то я налила ему спитого чаю. Меня так ругали… Я, оказывается, должна была ради него бегать мыть чайник, заваривать по новой… А он сказал, что из моих рук все кажется этим.., нектаром. – Она вздохнула и добавила:

– Я ему, между прочим, нравлюсь.

Иван не ответил. Он молча обирал ягоды с куста и, казалось, не слушал Ларису. А она рассказывала, как Денис появился у них в доме, как начал ухаживать за Викой, но всегда смотрел своими наглыми глазками только на нее, на Ларису…

– Хочешь?

Иван показал ей полную горсть. Лариса засмеялась. Она заметила, что парень очень торопился нарвать побольше ягод – срывал даже зеленые.

– Это есть нельзя, – сказала она.

– Тогда я выброшу.

Он уже сделал резкое движение, будто хотел высыпать ягоды, но Лариса закрыла глаза:

– Ну, давай!

Она открыла рот и в ту же секунду почувствовала мягкие и горячие его губы на своих губах. На вкус они были как малина – кислая, недозрелая малина этого долгого июля. Лариса приоткрыла глаза, увидела его лицо совсем близко. Он целовал ее жадно и неловко, и она вдруг подумала, что, может быть, ее он целует первую.

– Пусти, – прошептала она, отвернувшись в сторону. Он се вовсе не держал, но ей нужно было хоть что-то сказать. – Я тебя знаю два часа. – Лариса вытерла губы тыльной стороной ладони и вдруг ахнула:

– Всю малину… Все подавил!

Малина, которую собрал Иван, валялась у них под ногами. Половина ягод и в самом деле была незрелая, белая или бледно-розовая.

– Лариса… – Он взял ее за плечи.

Девушка поняла, что сейчас он снова будет ее целовать, – достаточно было взглянуть в его глаза.

Она задергала плечами, будто плясала цыганочку, и вдруг развеселилась:

– Ну ты даешь! Ты всех целуешь подряд, сразу, да? Как только познакомишься?

– Не всех! – выдохнул он и притянул ее к себе.

Она не вырывалась. Мир, который скрывался за ее закрытыми веками, был огненно-красным, горячим, солнечным. В детстве она любила смотреть на солнце, закрыв глаза, и удивлялась – почему веки у нее такие красные? Ведь в зеркале они нормальные! Она стояла с закрытыми глазами и вдруг начинала смеяться. Родители пугались. Они не понимали, что ее смешит. А Лариса смеялась от радости. В какой-то момент ей вдруг начинало казаться, что она попала в другой мир – красный, огненный мир, где всегда светит солнце, где все смешно и непонятно.

Она и сейчас начала улыбаться, но целоваться и улыбаться одновременно было очень трудно. В конце концов Лариса прыснула от смеха, уткнулась лбом в грудь Ивана и пробормотала:

– Слушай, а ты дурак!

Он тоже смеялся, и смех у него в самом деле был какой-то дурацкий. Лариса посмотрела на него и захохотала от души:

– Видел бы ты себя! Ты что – влюбился?!

– Ага! – просто ответил он.

– Серьезно?

– Нет, шучу!

И тут Лариса резко оборвала смех и повернулась в сторону дома:

– Слышал?

Их звали – нетерпеливый визгливый голос Вики доносился из-за угла: