Паблисити Эджэнт (СИ)

- Идиот. - Водитель, матерясь, полез под сидение, должно быть за обещан-ной монтировкой, а я быстрым шагом потопал к ближайшей остановке. Про-катился на халяву, правда, попусту.

Когда я подошёл к зданию районного ОВД, Мусатин всё ещё стоял у врат этого чистилища, потягивал минералку, и любовался свинцовым небом, сыплющем мокрый снег на его грешную голову.

- Чего забыл? - Вопрос мне показался подозрительно знаком.

- Ты бумаженцию одну можешь состряпать?

- В смысле? - Даю сто против одного, что он сейчас подумал о туалетной бу-маге.

- Ну ты же знаешь, что официальная версия смерти Протасова это самоубий-ство, а с таким..., как бы..., диагнозом, в церкви не отпевают.

- Как это официальная, она, по-моему, единственная.

- Да тут такое дело, полковник тот, из конторы, анализ крови Протасову сде-лал, и выяснилось, что моему шефу какую-то мерзость то ли вкололи, то ли вдохнуть дали, вот он и того..., ну ты понимаешь. - Капитан, сдвинув кепку на затылок, почесал белобрысую маковку.

- Как бы там ни было, а это всё-таки самоубийство, и совершать чин отпева-ния над усопшими нельзя, вот если бы он был наркоман, то....

- Да я же тебе говорю, дубина ты стоеросовая, отравили его! Короче мне на-до к полковнику идти.

- Не надо тебе никуда ходить, в церкви сами должны решить....

- Да ходили уже...

- Ты дослушай, приходской священник такие дела не решает, если самоубийство стало следствием тяжёлого психологического нарушения, то на чин отпевания нужно получить одобрение в епархиальном управлении. Это делается архиереем на общем собрании.

- Справку дашь?

- Достал. Жди здесь.

- И откуда ты всё это знаешь.

- Знаю. - Через десять минут у меня на руках была индульгенция для моего шефа, правда, в Бога он никогда не верил, но для родных, какое это имеет значение? Вот лично для меня какое, хотя я и не родня? Да никакого, чело-века нет, и как говорится, вечная память, земля ему пухом и царствие небес-ное. Я конечно не могу назвать себя атеистом в полном смысле этого слова, но так же не могу назвать себя истинно верующим человеком. По-моему ве-рить - это жить по заповедям, от и до, не приступая их даже в мыслях, на первый взгляд не так трудно, но вы попробуйте. Вспоминая свои далеко не благие деяния, я задумываюсь, а совершая их, думал ли я о Боге? Понимал ли, что поступаю не как христианин? Нет. (Не правда ли пафосно звучит?)

- А тело когда отдадут? - Спросил я.

- Да хоть сегодня, если успеете.

- Спасибо.

Со своей невысокой колокольни я смотрю на то, что творится вокруг и, вспоминая свои дела, понимаю, что по-другому быть не может. Я пригляды-ваюсь к Нему (хотя и не представляю кто он) и всеми силами надеюсь, что Он приглядывается ко мне, а не записал экстерном в геенну огненную. Но как бы там ни было, волновать меня это будет когда мне, как обычно неожиданно, стукнет лет этак шестьдесят, а пока я стараюсь об этом не думать, потому что если думать об этом постоянно и серьёзно, то реально становится страшно и сразу хочется в монастырь.

В доме Протасовых настроение было сами понимаете какое, Наталья Серге-евна прибывала в каком-то замороженном состоянии, она постоянно зами-рала над какими-нибудь мужниными вещами, брошенными пару дней назад в спешке, и вздрагивала всем телом от частых телефонных звонков, с соболезнованиями, и расспросами, на которые у неё уже сил не хватало. Новость о смерти Протасова разлеталась со скоростью мысли и казалась людям столь невероятной, что многие звонили, будучи совершенно уверены, что это чья-то злая шутка или нелепое недоразумение.

В самом доме крутилось несколько расторопных и незаметных бабулей, кто они такте и чем они занимались, я понял не сразу. Одна постоянно завешивала зеркала, вторая скатывала паласы и напольные ковры, а третья, по второму разу, собралась мыть полы. Все они, постоянно и тихо переговаривались и при всей их незаметности создавали какую-то деловую суету, поразительным образом успокаивающе действующую.

- Наталья Сергеевна, здравствуйте.

- А Вася, здравствуй, здравствуй, давно ты к нам не заходил. - Она заботливо погладила плечи пиджака висящего на кресле.

- Неудобно как-то было Наталья Сергеевна.

- Да чего уж теперь, вот.... - Она промокнула уголок глаза истерзанным плат-ком. - А у нас горе Вася, Геночки не стало. - Она зачем-то попробовала улыб-нуться, вышло нечто виноватое и неуместное. - Прости, ты наверно и так знаешь, а я как будто похваляюсь своим горем.

- Да что вы.... - Хотел сказать всё в порядке, но вовремя осознал, как это бу-дет сейчас звучать.

- А как там в агентстве?

- Не знаю, не был. Должно быть там сейчас Золин заправляет. Наталья Серге-евна, я привёз справку, но думаю, она, вряд ли понадобится....

- Какую справку?

- А где Марьяна?

- Она на балконе, ушла, что бы меня не раздражать своими звонками, ведь сейчас всё на неё свалилось, все заботы. - Наталья Сергеевна тяжело вздох-нула и закрыла глаз рукой. - Как же так получилось Вася, ведь это..., что с ним такое могло произойти? - Она тихо заплакала.