Паинька и Пай (СИ)

Чуть выждав, вдруг колдун вернется, Лимми побежала за матерью. Она знала что-то важное про Пая. Лимми догнала мать у холмов. Магда сидела на камне, закрыв лицо руками. Поза выдавала отчаяние. Такой печальной Лимми маму не видела. Наверно, переживала за нее, а в беде-то Пай.

— Мама, — Лимми села у ее ног как в детстве, посмотрела в лицо. — Как спасти Пая? Ты же знаешь?

— Лимончик, ты все еще здесь? — Магда испуганно огляделась. — Пойдем домой, доченька. Я спрячу тебя, Гилдерин не найдет.

— Никуда я не пойду, — Лимми замотала головой и сжала ладони матери. — Скажи, что мне делать? Почему Гилдерин говорил про четыре дня? Я подслушала.

— Лимми, это не просто, — Магда покачала головой. — Ты еще мала для такого. Пай сам виноват. Зачем он потащил тебя к Гилдерину? Я же его предупреждала.

— Мама, — Лимми вскочила, топнула ногой, глаза засверкали. — Ты за меня или за колдуна? Пай меня защищал. Он бы все для меня сделал.

— За тебя, конечно, — Магда горестно вздохнула, погладила Лимми по голове, прижала к себе. Она считала дочь несмышленышем, своим маленьким кудрявым Лимончиком, говорить с ней на взрослые темы было трудно. — Это очень хитрое заклятие, Лимми. Древнее. Когда еще люди и звери плохо совмещались друг с другом. Враждовали. А когда мирились, то кровно братались. Соединялись телами.

— Если ты за меня, то говори всю правду. Пусть у меня нет своего зверя, но я пойму. И спасу Пая. Если не скажешь, я все равно останусь с Паем. Не вернусь домой! — глаза у Лимми горели зеленым как драгоценные камни.

— Понимаешь, Лимончик, Пай скоро потеряет разум человека. За пять дней. Один уже прошел. Чтобы вернуться, он должен начать разговаривать с человеком. По-человечески. Признаться в любви. И не только. Нужно соединить трижды три жидкости. Но объяснить это ты ему не сможешь. А сам он не догадается.

— Мама, Пай всегда понимал меня, даже когда обращался псом, — Лимми воспряла духом. — Он меня любит.

— Тогда он не терял связи со своим человеческим обликом, дочка. Гилдерин помог Паю со зверем. Колдун знает все тонкости, знает, как выбить из зверя человеческую сущность. Он заморозил твою слюну и кровь в нем. И остальное, — Магда замялась. Поймет ли ее малышка, что надо делать.

— А где Гилдерин держит его? — мыслями Лимми уже была с Паем.

— В овраге, там есть старый сарай.

— Пока, мам. Не волнуйся за меня. Я смогу.

— Лимми, — Магда увидела только спину дочери, мелькающую между деревьями.

Неужели ее Лимончик уже настолько взрослая, что готова остаться с псом без памяти? Сама, добровольно, по любви? Магда попыталась сказать Лимми, что слов о любви мало. Любовь вернет Пая, но нужна искренняя близость. Скорей всего, после такого Лимми сможет обратиться и стать самкой. Процесс болезненный и обоюдный. И этого Гилдерин точно Магде не простит и не забудет. Станет мстить до конца своих дней.

Вряд ли у Лимми что-то получится. Пай совсем плох. Против него обернулось то, что когда-то колдун ему помогал. Магда посмотрела на сережку с желтым камешком, которую дал Гилдерин. Не станет она нагибать свою девочку под злобного старика. Широко размахнувшись, Магда закинула сережку в кусты, пусть вороны унесут, и нырнула в подземный ход. Если у Лимми ничего не выйдет, она вернется домой и все пойдет как раньше. Рекс осознал свою ошибку, никого к дочке больше не подпустит. И Магда поможет мужу.

За избушкой, действительно, был глубокий овраг. На дне оврага бил родник, образуя небольшой пруд. Лимми наскоро ополоснулась, в груди царапнуло, Пай любил вылизывать ее. Сарай стоял в дальней заросшей части оврага и не имел дверей, но они и не были нужны. Гилдерин посадил Пая на цепь. Лимми чуть не заревела, увидев это. Пай лежал, положив голову на передние лапы, никак не отреагировав на появление Лимми. В миске засохла еда, и воду Пай тоже не стал пить, может, почувствовал, что отравлена?

Лимми разыскала помятое ведро, принесла свежей воды, окатила Пая, но тот даже не отряхнулся. Лимми села рядом, почесала за ухом, лизнула в нос, подергала за лапы, Пай лишь приоткрыл глаза. Взгляд был мутный, непонимающий. Мама права, заскулила Лимми, не удастся объяснить этому Паю, что нужно делать. Лимми укорила себя за бегство, она потеряла целый день, может быть, вчера Пай был более вменяемый.

— Пай, — Лимми обняла пса за шею. — Ты меня слышишь? Я хочу, чтобы ты всегда любил меня и сказал мне об этом. Ты же сможешь, да, Пай? Мы вместе сможем. Мы же пара. Я твое сердце. Ты сам мне это объяснял.

Лимми говорила и говорила, признаваясь в любви, пытаясь растормошить Пая. Плакала, звала, ругала, тыкала в нос браслет, жаловалась на странный пустой дом, его хозяев и на то, что ее могли убить в этом доме. Грозила, и даже стукнула кулаком, разозлившись. Лимми строила хитроумные планы сведения счетов с мерзким колдуном, Гилдерин же должен поплатиться, и делилась ими с Паем. Пай тихо лежал, не подавая никаких признаков, что слышит Лимми. Устав и наплакавшись, Лимми перевернула Пая на бок и легла рядом, втиснувшись между лапами, горюя, что их любовь кончилась так быстро.