Пандемониум. (Трилогия)

Он ожидал новой гневной вспышки, но Барков внезапно обмяк, словно из него выпустили воздух. Его плечи поникли, и яростный блеск в глазах погас.

– Оставьте меня одного, – тихо попросил он. – Мне надо подумать.

– Папа…

– Я сказал, оставьте меня в покое!

Дмитрий вышел. Алина собиралась последовать за ним, но Барков окликнул ее:

– Алина!

– Да, папа?

– Не уходи с ним. Это рискованно.

– Папа, он никогда не причинит мне вреда.

– В данном случае, я опасаюсь не его. Если эта… убийца… жива, она, без сомнения, захочет рассчитаться со мной. А насколько я знаю натуру инферов, она сначала будет уничтожать моих близких, оставив меня напоследок, чтобы заставить страдать. Самое безопасное для тебя место – этот дом. Я вызову Дейта, он сможет защитить нас.

– Поверь, пока Дима рядом, со мной ничего плохого не случится.

Барков печально улыбнулся:

– Ты плохо знаешь инферов-убийц, дочка. Будь твой бухгалтер хоть чемпионом мира по карате, он НИЧЕГО не смог бы ей противопоставить.

– Он сможет.

– Тебе что-то известно о нем, чего не знаю я?

– Да.

– Так поделись со мной.

– Прости, не могу. Но знай, однажды он уже спас мне жизнь. Дима – не обычный человек. Думаю, даже твоя убийца дважды подумает, прежде чем свяжется с таким, как он.

– Она не моя…

– Какая теперь разница, папа? Лучшее, что ты можешь сделать в данных обстоятельствах – это как можно скорее дать свое согласие на наш брак. От этого все только выиграют, и не в последнюю очередь – ты.

* * *

– Ну, что скажешь? – обратился Долохов к Аллерии, когда они оказались за пределами поместья Баркова.

– О ком? О Баркове или Рогожине?

– О них обоих, но сначала – о Баркове. Мы ведь ради него пришли сюда.

– Он лжет, правда, весьма умело. Я, конечно, не эмпат, но кое-что чувствую. Из этого, разумеется, никоим образом не следует, что Барков – заказчик убийств главарей Синдиката. Но он точно что-то скрывает. Впрочем, это нам мало что дает, кроме отправной точки в расследовании: даже будь я полноценным эмпатом, подобная экспертиза, да еще проведенная без согласия подозреваемого, в суде доказательством не считается.

– Это я знаю, – вздохнул Долохов. – А что с парнем?

– С ним все сложнее. Я не смогла определить, лжет он или говорит правду. Все заслоняют две очень сильные эмоции – боль и злость.

– Опасное сочетание…

– Да, опасное. Но мне почему-то кажется, что в этом деле он скорее жертва, чем злодей. Хотя сам факт его появления в доме Баркова наводит на размышления.

– Может, у Рогожина роман с его дочерью? Тогда парень неплохо устроился.

– За это говорит многое, но вот что странно: для Барковой и, тем более, для ее отца это – явный мезальянс. Чтобы пойти на такой шаг, она должна быть очень сильно влюблена, а я этого не заметила. Алина Баркова хладнокровна и расчетлива и, похоже, преследует какие-то свои цели…

– Да, странно, – согласился Долохов. – Но это проблемы Рогожина, не так ли? Или ты собираешься устраивать его личную жизнь?

– Нет, конечно!

Однако, тон Аллерии вовсе не был таким категоричным, как произнесенные ею слова.

* * *

Алина осталась с отцом. Дмитрий сам уговорил ее. Тому было две причины. Во-первых, Барков выглядел уж очень подавленным после их разговора. В таком состоянии он мог решиться на любую глупость. Присутствие дочери должно было смягчить удар и помочь принять правильное решение. Того, что Барков запрет Алину в ее спальне и ключ потеряет, Дмитрий не боялся. Насколько он знал эту девушку, она не из тех, кого легко можно где-то удержать против их воли, и всегда найдет способ дать ему знать. А дальше – дело техники, то бишь, Каладборга. И потом, Барков, кажется, вполне осознал серьезность ситуации. Он и так по уши в проблемах и добавлять к ним обманутого шантажиста, каковым он считал Дмитрия, папаша вряд ли захочет.

Вторая причина, по которой Рогожин не желал, чтобы Алина сейчас была рядом с ним, находилась в его левой ноге и звалась Каладборгом. Холод, появившийся в ноге во время разговора с усмирителями, так никуда и не ушел. К тому же, в бедре вновь стала нарастать знакомая тупая боль.

– Что, снова? – спросил Дмитрий у Каладборга.

«А что тебя удивляет? – откликнулся артефакт. – Если ты помнишь, бульшую часть душ, добытых в том переулке, я потратил на благотворительность – исцеление твоей инферийки. Так что за тобой должок!»

– Я помню, но сегодня – не очень удачный день. После встречи с усмирителями за мной могут следить.

«Я бы обнаружил слежку – как обычную, так и магическую. Кроме того, у меня есть средства помочь тебе уйти от любого наблюдения».

– То есть я стану призраком-убийцей? – мрачно усмехнулся Дмитрий. – Заманчивая перспектива, нечего сказать!

«Ты хочешь отказаться от уплаты долга?» – в шелестящем голосе меча явственно послышалась угроза.

– Ни от чего я не отказываюсь! Просто в последнее время слишком часто приходится лить кровь.

«Привыкай! Это теперь – твоя судьба. И учти: сегодняшняя охота – обычная подпитка. А с долгом будешь рассчитываться отдельно».

* * *