Папаша, жги!

Разумеется, а чем еще, кроме отцовской доброты и заботы, объяснить обручальное кольцо с бриллиантом, красную Феррари, каникулы в Нью-Йорке и, самое главное, дорогостоящий лечебный курс, направленный на повышение потенции, в израильской клинике?

– Что тебе сказал этот мерзкий мальчишка? – хмыкнула мать, скорбно выплыв из-за дверного косяка. Чувствовать, что сыну больно, она умела ничуть не хуже, чем держать его в ежовых рукавицах.

– Мария выходит замуж… – вздохнул Кай, не поднимая глаз и все еще сжимая трубку телефона в дрожащей руке.

– Чтобы больше я об этой проститутке не слышала! – гаркнула мать. – Вытри сопли и пойди купи нам ликеру, будь мужиком!

Кай кое-как собрался и вызвал такси. «Твое время вышло, старик, – подумал он, глядя на свое унылое отражение в зеркале заднего вида. Водила даже не вякнул: «Ты же гитарист из “Да каких-то уродов”!» А ведь всего каких-то пять лет назад даже в такси проехаться было невозможно, все его узнавали. – Ты взял от жизни все, что мог. Уймись уже и попивай кофеек с ликером вместе с мамой».

Поскольку таскаться среди кричащих столичных витрин и натыкаться на неприятные новости о скорой свадьбе его бывшей возлюбленной в его планы не входило, Кай высадился на окраине Хельсинки и направился в произвольном направлении в поисках ближайшего супермаркета. В этой части города он когда-то бывал, потому что очертания домов и расположение вывесок показались ему знакомыми. Тамошнюю кофейню он точно узнал. Если не изменяет память, однажды он с мужиками завалился туда под утро после гулянки в честь громкого концерта. Там был очень хороший кофе и вкуснейшая выпечка. Разомлев от сладких воспоминаний и даже немного приободрившись, Кай начал разглядывать узоры на витрине кофейни, которые были в точности такими, как пять или шесть лет назад, и вдруг увидел среди них еще что-то нечто до боли знакомое: вчерашний силуэт, тонкий и сутулый, длинные светлые волосы (да еще и грязные, к тому же), шапку и мешковатую куртку с меховым воротником. Туристка, которая забрела к ним вчера во двор, сидела к нему спиной, изучала карту и пила кофе из большого бумажного стакана. Если бы клятые воспоминания об уютной кофейне, приютившей их после яростной попойки, не подняли ему настроение, Кай бы махнул на эту девицу рукой и прошел мимо. Однако теперь в нем взыграла былая самоуверенность и фальшивая харизма рок-звезды, и он самонадеянно завернул на огонек.

Он рассчитывал, что она посмотрит на него, едва он ступит на порог почти что пустующей кофейни, и он игриво подмигнет ей, а она призывно улыбнется, как всякая современная молодая девка. Однако звонко звякнул колокольчик, а она даже не подняла головы, полностью углубившись в карту. Кай недовольно нахмурился и решил идти на таран.

– Ну, здравствуй, Туу-тикки, – сказал он, развязно присев на соседний табурет.

Нет, он не думал с ней флиртовать, она была слишком молода. Просто поздороваться, узнать, как она добралась до города по темноте, посмеяться над вчерашним недоразумением. А когда она подняла лицо, ему еще и захотелось извиниться перед ней. За то, что напугал.

Ее возраст было трудно определить, однако ему она показалась ребенком. Очень худым и нездоровым, с бледным осунувшимся лицом, выбеленными перекисью бровями, облезшими до крови губами и темными кругами под огромными серыми глазами.

– Здравствуйте, – ответила она, дико уставившись на него.

Кай подумал, что она просто не узнала вчерашнюю рок-звезду, во двор которой случайно забрела, и осторожно напомнил ей:

– Мы виделись вчера за городом, ты была у нас во дворе.

Она поджала губы и кивнула. Тощая рука нервно стиснула бумажный стаканчик с остывшим кофе. Кай невольно обратил внимание на эту руку. Она была какой-то высохшей, с вздувшимися венами, почти как у его матери. Худые пальцы с костистыми фалангами непрерывно дрожали, на коротко стриженых неровных ногтях с кутикулой и кровавыми заусеницами красовались ошметки облезшего черного лака. В этой руке было нечто жалкое и до слез трогательное.

– Извините, я не знала, что это частная собственность, – сказала она с непроходящим испугом в голосе и каким-то нарастающим ужасом в глазах.

– Нестрашно, – отмахнулся Кай дружелюбно, за улыбкой скрывая внезапно возникшее волнение по поводу того, что она его боится. Мало того, что не узнала великого рок-музыканта, так еще и принимает его за старого небритого негодяя, возжелавшего юного мясца! – Так значит, ты из Литвы? – быстро нашелся он, заметив под ее локтем литовско-финский разговорник, и перевел тему в более непринужденное русло.

Она чуть было не испугалась еще сильнее, затем проследила за его взглядом, сообразила, что дело в разговорнике, а не в том, что этот страшный небритый мужик экстрасенс или маньяк, который за ней следит, и немного расслабилась.

– Да, – ответила она коротко.

– Давно в Финляндии?

– Второй день.

– О! И как тебе Финляндия?

– Здесь мило.

– В Литве тоже мило.